– Пожалуйста, ваш кофе. – Передо мной оказалась белая чашка с моим любимым напитком.
– Спасибо. – Я вдохнула аромат.
И хотя в нос лезли запахи от всего, что в этом баре употреблялось в настоящую минуту, кофе умело их отодвигал в сторону, приводя меня к мысли, что нужно переходить к тому, почему я тут вообще оказалась.
– Скажите, что за концерт у вас отменился? Я проходила мимо, увидела афишу. Какой-то пианист? – спросила я.
– Какой-то пианист? – усмехнулся бармен. – Вы, я так понимаю, не фанатка музыки?
– Угадали.
– Александров – один из самых известных пианистов нашего города. Гений, я бы сказал.
– Прям уж так и гений? – Не любила я такие красочные характеристики, да и не верила в них.
Бармен оперся руками о стойку и внимательно посмотрел на меня:
– Как вы думаете, у вас хорошая память?
Это был неожиданный вопрос. А я привыкла, чтобы такие вопросы задавала я, а не мне. Тем более внезапных поворотов разговора не ожидаешь от бармена, чья задача обычно заключалась в том, чтобы поддержать в страданиях клиента. А потому они на моей памяти обычно ограничивались поддакиванием, не забывая, впрочем, следить за количеством выпитого. Всегда проще предупредить нежелательное развитие событий, чем разгребать их последствия.
– Ну, я на нее никогда не жаловалась, – улыбнулась я.
– Не жаловались… – Снова эта усмешка. – А смогли бы воспроизвести минуту чужого текста после одного прослушивания?
– Интересный вопрос. – Я решила, что, может быть, и стоит включиться в эту игру. То, что хочешь, всегда проще узнать у человека, который думает, что он говорит о том, что ему интересно. – Это зависит от темы, от скорости речи, от тембра…
– Да, вы правы. – Бармен занялся привычным делом, протирая стаканы. – А вот Александров может просто послушать раз мелодию – и повторить. Только в музыке. Он тут на спор как-то раз любые произведения повторял сразу же. Ему посетители включали с телефона, а он тут же садился и играл. Нота в ноту.
– Надо же… Я и не знала. – В отличие от моего дневного посещения бара сейчас разыгрывать удивление не было необходимости. Оно получилось само собой. – Значит, он действительно хороший музыкант?
– Лучший. – В интонации бармена не было ни тени сомнения. – Я хоть сам и не музыкант, но тут, знаете, кого только не видел и не слышал. Так вот, подобных ему нет.