– Не уверен, что получится это узнать. – Кирьянов почесал затылок. – Билеты не именные, да и на входе никто данные не записывает. Если только поднять записи с камер…
– Если они там есть… – уточнила я.
Я задумалась.
«Безусловно, нужно будет сходить в этот бар, поговорить. Если он там был, то едва ли в толпе посетителей его могли заметить. Хотя… Кто в баре обладает лучшей памятью на лица? Охранник? Он запоминает только тех, кто доставил ему проблемы. Кто еще… Ну конечно! Бармен! Если этот человек подходил к барной стойке, его бы запомнили. Есть в нем что-то… Какой-то стиль».
Здесь стоит остановиться. Я не люблю такие туманные описания. Слишком много в них романтики и мало реальности. Нельзя найти преступника по характеристике «он стильный», или «красив как бог», или «в нем что-то есть». Рост, вес, прическа, цвет глаз, а еще родинки и шрамы подойдут куда лучше. Внешность – странная штука. Мы все непохожи друг на друга, но мало кто может сказать, чем именно. Что нас делает особенными? Рыжие отличаются от брюнетов, но и тех и других огромное количество. Множество людей с острым носом, и ничуть не меньшее множество – с тонкими губами.
«Да, одноглазых, наверное, поменьше, чем всех остальных, – подумала я, – но, к сожалению (или к счастью), человек, лежащий сейчас на асфальте, не одноглазый. Иначе описать его было бы куда проще…»
– Тань? Та-ань? – из размышлений меня вывел оклик Кири.
Прищурившись от показавшегося неожиданно ярким утреннего света, я огляделась – подполковник стоял рядом со мной.
– Ты что-то в себя ушла, – задумчиво взглянув на меня, сказал он. – Не замечал раньше такого за тобой. Что-то случи-лось?
– А… нет, Володь. Просто утро сегодня странное.
«Не каждый день мне анонимно деньги оставляют. Тем более в таком количестве», – подумала я.
– Что, дома кофе закончился? – хитро прищурился он.
– Нет, тогда бы утро было плохим, – съязвила я, скривив губы. – Но сегодня оно именно странное. А я не люблю, когда не понимаю, что происходит.
– Поделишься?
– Может быть. Но сначала надо самой разобраться. – Билет все еще был у меня в руке. – Ты же, я думаю, мне его не отдашь? – кивнула я на билет.
Кирьянов, изобразив свое самое сочувствующее лицо, покачал головой. Я не удивилась – все-таки улика. Понимаю, что могла бы сфотографировать билет на телефон, но я все равно всегда предпочитала физически ощущать вещи в руках. Казалось, так было проще думать, и то, до чего ты бы ни за что не додумался, разглядывая фотографию, в случае тактильного ощущения быстрее приходило в голову. Иногда я задумывалась о том, как велись расследования без современных цифровых устройств, и еще раз благодарила время, что приходится заниматься этим именно сейчас.