При школе была новинка тех времён – бассейн. Многие родители решили определить своих детей именно сюда, чтобы они научились плавать, – тем более что город стоит на берегу реки.
Как только мне исполнилось шесть лет и одна неделя, наступило Первое сентября. Я с большим удовольствием направился в эту самую Эксперименталку – с портфелем, подаренным в детском саду на выпускном утреннике. Учиться хотелось, решать задачи нравилось, тяги к знаниям – хоть отбавляй!
Мне понравилось всё! Парадная линейка в школьном дворе, море цветов, улыбок, сияющие глаза, блестящие парты, учительница кажется доброй феей.
А в 70-е годы у нас в городе был обычай: первые от начала учёбы дни родители приходят к окончанию уроков, чтобы встретить своего первоклашку. Не очень понятно: они же носились летом где угодно без родителей… я тоже отправлялся в путешествия без родителей…
Шёл третий день обучения. Моя мама пришла в школу к окончанию наших занятий. Прозвенел звонок с последнего урока. Малышня, выскочив из класса, радостно полетела к родителям, тут же нетерпеливо засыпавших их вопросами.
Меня среди этих счастливцев не было. Минуту подождав, мама спросила у какой-то девочки, почему не выходит Саша Каранов.
– А он наказан! У него не было карандаша, и Анфиса Григорьевна оставила его после уроков, чтобы он делал задание, которое было на уроке.
– А разве не нашлось ни у кого лишнего, чтобы выручить человека?
– Нашлось! Но учительница сказала: «Надо не выручать, а проучать, чтобы в другой раз не забывал».
Когда мама вошла в класс, я с мокрым лицом сидел за партой перед раскрытой тетрадкой и выводил буквы. Я не очень-то понимал степень своей вины и не мог оценить, справедливо или несправедливо поступили со мной, но мои слёзы являлись подтверждением несправедливого устройства этого мира… У меня же невольная ошибка произошла – не злой умысел! Я всего три дня в школе, и этот казус случился со мной впервые. Получилось, что из-за этого несчастного карандаша меня дважды наказали: на уроке, когда все писали, а я не мог писать, и это было очень неприятно, и после уроков, когда все весело попрыгали домой, а меня, как арестанта, оставили делать это задание. Дома меня тоже ставили иногда в угол из-за моих прегрешений – в основном невольных – но я не испытывал от этого обиды и не плакал: за дело – так за дело, главное, чтобы справедливо. Иной раз сам отправлялся в угол, не ожидая, когда меня направят.