Волнение генерала за свою дочь вполне обоснованно.
– Ну вот тогда, как взрослые люди, общими усилиями и разбирайтесь, фиктивным будет ваш брак или нет, – направляясь к двери ответил Виктор Александрович, – жду тебя сегодня к восьми вечера у себя дома, адрес скину на телефон. И паспорт дай, про штамп я не шутил.
– Какие уж тут шутки, – уже в закрытую дверь, произнес я, устало откидываясь на спинку кресла и бездумно смотря в потолок.
Ни день а, пиз*ень, честное слово!
– Пациент скорее жив, чем мёртв? – протянул Серый, заходя в кабинет, – как все прошло?
– Серый, я сегодня женюсь, – огорошил я друга, вновь возвращаясь мыслями к пигалице, чьим мужем я вот-вот стану.
Хороша, чертовка! Но характер…
Никогда не любил проблемных баб, а с этой же просто не будет.
– Я думал, ты уже, итак, давно женат, – хмыкнул он, – на своей работе. Кто же смог подвинуть ее с твоего пьедестала и присвоить ей статус любовницы?
– Я уверен, ты ошивался где-то рядом, когда генерал с пигалицей устраивали здесь внутрисемейные разборки, – закинув руки за спину, аккуратно потянул сведенные судорогой мышцы, чтобы хоть немного размять пострадавший бок.
– Знаешь, а я могу понять девчонку, – присев на край стола, друг не стал отрицать того, что и без моего пересказа в курсе событий, – по себе знаю, какого это, когда каждый твой шаг известен родителям наперёд. Она молодец, что отстаивает личные границы, даже несмотря на то, что это, заведомо проигрышная в ее случае затея. Что делать с красавицей будешь?
– Хочешь мира, готовься к войне. Кажется, так говорится? – ответил я, понимая, что с Алиной меня ждут весьма интересные отношения в случае нашей вражды, – не готов я к семейной жизни, да и девочка тоже. Воюю я на работе, а дома, хочу тишины и спокойствия. Поэтому, в наших с ней интересах, по возможности, не видеться и не общаться.
– А может присмотришься? – с веселым огоньком в глазах, вдруг предложил Серый, – остепенишься, деток нарожаешь, мальчиков, все, как и хотел твой высокопоставленный тесть!
– Вот кто хотел, тот пусть и рожает, – криво улыбнулся в ответ на откровенный стёб друга, – мы ровесники, уступаю пальму первенства в этой гонке тебе.
– Боже упаси!
– Вот и я, того же мнения.