– А ты не боялся, что гоняешься за тем, чего нет? – спрашивает она.
– Я знал, что ты жива, – не задумываясь отвечает Август. – Иначе король Каса не заперся бы во дворце с того момента, как ты устроила ту маленькую, но кровавую бойню. Иначе он не боялся бы по-прежнему покидать дворец даже в сопровождении своей безупречной охраны. Может, ему и удалось обмануть все население городов-близнецов, но, по крайней мере, мне-то отдай должное.
Ожесточение в голосе Августа сквозит отчетливо. Он даже не пытается скрыть его.
– Ну и почему ты ему не доложил? – спрашивает Калла. – Прибеги к нему с доносом – наберешь еще очков как наследник.
– Потому что я рассчитываю на твою помощь.
Не сдержавшись, Калла фыркает. Расплетает сложенные на груди руки, тянется недоверчиво потыкать Августа пальцем, – в основном чтобы проверить, позволит ли он. Ее ноготь вонзается в мягкую, уязвимую плоть его руки. Может, Галипэй в теле одного из ближайших посетителей выдаст себя. И ринется к их столику, чтобы оттолкнуть ее, прежде чем Август успеет выразить недовольство хотя бы словом.
– И чем же я могу тебе помочь? – спрашивает она – издевательски, высокомерно. – Отцеубийством?
Молчание. Август и не думает возражать. Лишь неотрывно смотрит ей в глаза, словно в ее предположении нет ничего противоестественного. Калла сбрасывает ноги со стола и быстро выпрямляется.
– Твою ж мать. В самом деле?
– А чему ты удивляешься? – отзывается он и понижает голос: – Только не говори, что не за этим ты записалась на игры.
Само собой, за этим. Пять лет Калла Толэйми выжидала время, взращивала в себе ярость, которая теперь жжет ее изнутри. Ей осталось выполнить всего один пункт плана мести: снести с плеч голову короля Каса и швырнуть ее через весь колизей. Это видение согревает ее ночами, подталкивает вперед, даже когда она кажется самой себе бессильной и никчемной, просто еще одной шестеренкой, вращающейся в городах-близнецах, несмотря на всю власть, которой наделяет ее титул… или наделял.
Больше она уже не принцесса.
Этого она добилась, убив обоих своих родителей и усеяв пол тронного зала в Эре трупами их стражников. Она задумала уничтожить разом оба престола, стереть с лица земли весь королевский род. Для этого имелись все основания. Недовольство населения достигло пика. Каждую неделю у городских стен вспыхивали беспорядки. При первой же возможности народ Сань-Эра мог ворваться во дворцы и сровнять их с землей… она знала, знала, что это в его силах.