Совершив перескок, он открывает глаза после вспышки и видит, что стоит в окружении толпы. Его слушатели, внезапно отпрянув, ошеломленно моргают.
– Мои извинения, – произносит Антон. Голос звучит хрипло, непривычный к такому низкому тембру. – Вам, пожалуй, стоит отойти. – Он хватает клинок с пояса игрока и перерезает ему горло. Он чувствует, как быстро вытекает из тела кровь, но прежде, чем она успевает унести с собой его собственную ци, Антон снова делает перескок, вселяется в тело, которое оставил у стены, и возвращает хозяину прежнее, с зияющей раной на шее и кровью, хлещущей из рассеченной артерии. Зрители ахают – одни от ужаса, другие от восторга.
Антону не до их реакции, он уже убегает, но ищет взглядом ближайшую камеру видеонаблюдения, а когда находит, стучит пальцем по своему браслету игрока. Пусть знают, что это его работа, – на случай, если на телеканалах без вспышки перескока не сообразят, что к чему. Он хочет, чтобы этот килл приписали ему.
Хочет, чтобы дворец затрепетал.
* * *
Август идет на звуки телевизора, работающего у него в кабинете. И лишь ненадолго притормаживает, чтобы отряхнуть обувь, но даже после этого продолжает оставлять грязные отпечатки на сияющих мраморных плитах. Все равно дворцовая прислуга каждый день заново полирует полы. К завтрашнему дню вся грязь исчезнет бесследно.
Окно в его кабинете открыто. Когда он входит со щеками, раскрасневшимися от усилий, прохладный восточный ветер с далекого морского побережья воспринимается им как полная неожиданность.
Август берет с полки повязку для глаз.
– Спишь на работе?
Галипэй вздрагивает, резко выпрямляется на стуле. Рядом с ним сидит Август – вернее, его родное тело: светловолосая голова поникла, корона сбилась набок, будто он просто задремал.
– Я думал, что услышу, как кто-то приближается, – бормочет Галипэй и встает, – если, конечно, это не ты со своей призрачной поступью.
– А меня ты слышал?
Галипэй снова вздрагивает и мгновенно принимает боевую стойку – еще до того, как из-за угла появляется задавшая последний вопрос Лэйда. Она спускает дыхательную маску с подбородка, так что двое мужчин в кабинете видят по ее сжатым в тонкую ниточку губам, что она совершенно не в восторге.
– Я уже склоняюсь к мысли, что ты держишь при себе одного из худших Вэйсаньна, – говорит она Августу.