Вообще-то, сам по себе зал суда выглядел, конечно, жалко, но безобидно. Похоже, в хозяйстве местного хуторянина удалось надыбать только один приличный стул, который и был предоставлен в распоряжение барона. Обвинитель ютился на каком-то колченогом табурете, а двое палачей вообще лежали на травке под дубом в ожидании следующей жертвы. Однако на фоне развешенных на ветках дуба трупов это сборище дилетантов производило довольно зловещее впечатление. Посиневшие лица и вывалившиеся языки казнённых ландскнехтов живо напомнили Виту комментарий псевдо-оператора касательно процедуры умерщвления с помощью петли и заставили усомниться в собственной оценке предстоящего ему приключения.
– Не похоже, чтобы эти парни получили хоть какое-то удовольствие от своего смертного опыта,– мысленно прикинул игрок. – Что-то я тут явно не догоняю.
Богатое воображение аэра тут же нарисовало картинку его собственной торчащей из петли физиономии, обезображенной предсмертной гримасой, и Вита едва ни стошнило. Врождённое чувство прекрасного, присущее каждому коренному жителю Аэрии, было оскорблено самым гнусным образом, и в душе игрока поднялась волна протеста. Нет, так выглядеть после смерти ему не хотелось категорически. Впрочем, мнение пленного ландскнехта об эстетических аспектах повешения никого не интересовало. Обвинитель принялся задавать какие-то никчёмные вопросы, но поскольку в тот момент все силы Вита уходили на то, чтобы хоть как-то урезонить разбушевавшегося в его душе эстета, подсудимый их тупо проигнорировал.
– К чёрту, это просто игровая оболочка,– мысленно укорил эстета рациональный игрок. – Да какая разница, как она будет выглядеть после того, как я её покину? В любом случае у меня не будет шанса лицезреть свою посмертную маску. Да у меня вообще больше не будет шанса когда-нибудь вернуться в Игру,– эта мысль обрушилась на облажавшегося игрока подобно могильной плите, и его горло сжал болезненный спазм, словно удавка уже затянулась на его шее. – Это же мои последние минуты в игровой реальности,– осознание катастрофы было настолько острым, что если бы ни многочисленные зрители, Вит, наверное, завыл бы в голос от бессилия.
Допрос закончился, так толком и не начавшись, и на сцену вылез барон. Пока судья распинался, живописуя как мнимые преступления подсудимого, так и предстоящую ему процедуру отхода в мир иной, Вит успел справиться со своими нервишками и встретил вердикт суда с бесстрастием каменной статуи. Содержание приговора по понятным причинам не отличалось оригинальностью, подсудимого практически на автомате приговорили к повешенью с приведением приговора в исполнение немедленно. Барон с чувством выполненного долга наконец покончил с заключительной речью, снова угнездил свой тощий зад на председательском стуле и дал отмашку палачам.