«Не намекаю, прямо говорю, и не о Грегоре, а о Марии. Не тяни время, Вэл. Я тебе помогу, чем смогу».
«Чем поможешь? Тебе же нельзя вмешиваться».
«Посижу у тебя в голове. В двух формах сознания одновременно ты еще не эффективен… Советую выбрать Хименоса, у него опосредованная конфабуляция. Иди! У тебя минут десять».
«Где они сейчас?»
«В ущелье Уэхо, им осталось только подняться на плато. Иди, Вэл!.. Прости, дорогая, я немного замечтался…»
«Я еще здесь! А ты уже к моей жене клинья подбиваешь!»
«О чем ты? Я – это ты, – рассмеялся Кетцалькоатль. – Для Нины, по крайней мере. Иди, Вэл! Время…»
«О чем же ты замечтался, дорогой?»
«Подумал, как хорошо было бы побывать в Солерно».
«Я не хочу туда возвращаться, – ужаснулась Нина. – Нет ни малейшего желания встречаться с дядей. Я боюсь его, Вэл. Он на все способен. Зачем нам туда?»
«Там родилась твоя мать, Нина, и я подумал, что детям необходимо увидеть родную землю».
«Родную землю? О чем ты, Вэл? Давай позже об этом поговорим. Мне не хочется сегодня думать о неприятном».
«Конечно, свет очей моих, как будет угодно».
«Вэл?» – Нина пристально смотрела на мужа.
Музыка стихла, и Вэл поцеловал жену.
«Так странно… Будто я сейчас целовалась не с тобой».
«С кем же?»
«Не знаю. У меня странные ощущения. Пойдем к Киру. Что это он стоит в стороне, будто не родной?»
«Не стоит, свет мой, – предупредил ее порыв Кетцалькоатль. – Лучше нам пойти к гостям. Марий хочет пообщаться с тобой».
«Свет мой?.. Марий хочет пообщаться со мной? Да что происходит, Вэл? Почему мне не по себе последние пять минут?»
***
– Хименос, поспеши, чего ты там застыл? – пытался расшевелить его Маурильо. – Солнце начинает садиться, надо успеть подняться и сделать все до того, как оно коснется верхушек деревьев.
Но Хименос будто не слышал, взгляд его блуждал.
– Что на тебя нашло? Пойдем скорее!
Хименос молча простер руки вверх и стал медленно водить ими. Тут же откуда ни возьмись по ясному июльскому небу стали со всех сторон стягиваться тучи. Они наползали сразу по всем направлениям, многослойно запирая небо черными засовами, с грохотом ударяя один о другой. Через минуту небо стало черным совершенно, закрыв солнце и опустив на землю мрак.
– Что происходит? – в ужасе закричал Маурильо. – Откуда все это взялось? Ни облачка не было.
– Боги гневаются на нас, – потусторонним голосом отозвался Хименос. – Мы не должны лишать себя жизни, это страшный грех, Маурильо. Нужно возвращаться. Это неправильный путь.