– Да. Я испугался, что Клер умерла из-за меня, из-за моего дурного семени, оставил Еву, чтобы не видеть в ней напоминание. Ну и…
– Дядюшка подсказал выход? Предложил никого больше не убивать дурным семенем?
Вэл кивнул.
– Ясно. А… – Нина запнулась.
– Нет, у меня после Клер до тебя женщин не было. Я близко к ним и подойти боялся, не то что…
– Так, может, ты и не стерилен? – с надеждой в голосе проговорила Нина. – Мало ли… операция прошла неудачно или…
– Нет, – увидев, о чем Нина подумала, отмахнулся Вэл. – Операцию делал Ашура, он накосячить не мог.
– Тогда остается только на бога положиться. Вдруг он захочет порадовать нас еще раз.
– А ты готова еще раз? – Вэл замер, глядя на жену.
– Давай сначала этих родим, а там посмотрим.
– Если бы я не убил Била… – Вэл не ожидал, что произнесет вслух то, что думает, и испугавшись сказанных слов, опустил взгляд в пол.
– Била не ты убил, это сделал дядя Зигфрид. Он всех убил: сначала Ким, потом Платона, Била и еще много человек в замке. Так что, перестань себя казнить, мы начинаем жить заново, – уверенно проговорила Нина, подходя к мужу, опускаясь перед ним на пол и обнимая его за колени. – Если у тебя есть вопросы, спрашивай.
– Расскажи мне, как за Платона вышла, – попросил Вэл, внимательно наблюдая за реакцией Нины.
– Меня за него выдали, когда мне не было пятнадцати. Мама предчувствовала, что ей осталось немного, и отдала меня за Платона. Он жил в соседнем доме, они хорошо знали друг друга. Платон дал слово, что не тронет меня, пока мне не исполнится двадцать один. Мама вскоре умерла, я осталась бы совсем одна, если бы не Платон. Он заботился обо мне, мы жили как отец с дочерью десять лет.
– Но как же Бил? – не сдержался Вэл.
– Бил… – Нина прижалась к ногам Вэла. – Мне было двадцать четыре, когда Платон пришел нетрезвым. До того я никогда не видела нетрезвого человека. Он выпил пива больше обычного для смелости и сказал, что мы должны сделать ребенка. Я привыкла во всем его слушать… Так родился Бил. И никогда больше между нами ничего не было. А тогда было все быстро, больно, неприятно. Когда я узнала, что беременна, Платон обрадовался, сказал, что не хотел бы мучить меня еще раз. Я была ему ненастоящей женой, только по регистрации и домашним хлопотам. И Била, конечно, мы вместе растили.
– Господи, Нина, – губы Вэла дрогнули. – Что же мы с тобой такие неприкаянные?