Букрат не гнал рысью своего жеребца и продолжал рассуждать —
«Рука Цезаря Московского Государства, уже давно именуемого Россией, дотянулась до маленького, но тоже государства, гордого кабардинского народа и воевала с ним, другими словами покоряла его народ и его земли сто один год! И покорила… путём уничтожения почти всего мужского населения! Сейчас Кабарда является частью большого Российского Государства, со своей собственной столицей – Нальчиком. И он – кабардинец Букрат, казак Великого Терского Казачьего Войска, служит Великой России. За Великую Россию, покорившую его и его народ – получил увечье, слава Богу позволяющего продолжать жить дальше. И сейчас едет на большой казачий круг решать дела Терских казаков и… скорее свои собственные.
Возникает вопрос – для чего тогда Кабарда сражалась с Россией сто один год, если всё равно она стала частью Российского Государства? Есть ли на это ответ? Может и есть, но не один и неоднозначный. И скорее всего он тоже будет являться мифом, отображённым в народном кабардинском закамуфлированном фольклоре и эпосе. К сожалению устном. Кабарда долго не имела своей письменности. (А может умники и напишут)…
Может удасться найти его, этот фольклор, или придумать вместе с кабардинским и российским эпическим Бояном. Хотя очень жаль, что страна Золотого Руна растворилась, ассимилировалась в большом людском котле, утратив много своей самобытности.
К сожалению Божья тварь – человек, то ли сам по себе, то ли по велению Бога земного, или небесного, идёт к этому. – К утрате национальной и культурной самобытности. Разве никто этого не видит»?
Так продолжал размышлять Букрат по пути до Владикавказа – столице Терского Казачьего Войска.
Стояла ранняя весна, но погода была тёплая. Над равнинами висели жаворонки и пели свою вечную песню о любви и о жизни, говоря своим языком о том, что жизни без любви не бывает. А раз продолжается жизнь, то на Земле любви больше чем ненависти… или столько же! Хотя ненависти – хоть отбавляй! Если присмотреться, то она, зараза, идёт рядом!
Проезжая зеленеющий и по своему красивый Беслан, уже в конце селения, из за перекошенных никогда не крашенных ворот, такой же перекошенной облупленной сакли, выскочил мальчик лет восьми весь в лохмотьях и прокричал —
– Дядя, дай копейку – бабушка помирает! – Но он так прокричал, что было скорее смешно, чем трогательно. Однако, Букрата что то остановило. В Кабарде, в общем то, не привычно просить. Этот гордый народ скорее отнимет, чем попросит. Так учили и детей, особенно мальчиков. И Букрат спросил шутливо —