Около десяти минут я просидел у окна, успев знатно по дрожать и пропотеть только поглаженную, чистую футболку. Страх с каждой минутой становился все слабее, и вот, спустя шестую часть часа, наконец сошел на нет.
Пусть и без страха, но с оставшись в таком себе расположение духа, я медленно, чуток даже не уклюжа, развернулся от окна и светлому и уютном залу, в коем и состоится празднование. Несмотря на возраст и не впечатляющий внешний вид, хотя бы внутрь дома я постарался вдохнуть свежесть. Зала, естественным образом, это коснулось в первую очередь.
Стены были обклеены качественным светлыми обоями с изящными узорами; возле одной из стен раскинулся тигриной позой Г – образный диван шоколадного оттенка; напротив него в стене картиной висел телевизор в окружение белых полок, искусственных лиан и связок листьев; посередке лежал толстый серый ковер, который обычно дополнял темный журнальный столик, служивший по большей части лишь красивой безделушкой.
Лишь на новый год в зале происходили небольшие изменения. В обычно пустующем углу начинала стоять искусственная елка, обвешанная доставшейся от бабушки еще советскими игрушками, а в середине комнаты вместо журнального стола уже обыкновенный стол для приема гостей, справедливо наполненный разными вкусностями, моего собственного приготовления. Сейчас все было ровно также.
Неспеша обойдя пространство, еле прикоснувшись к скатерти и тщательно осмотрев приготовленные мною блюда, я подошел к выходу из зала. Сделано то было, чтобы осмотреть картину от лица входящего – все было прекрасно. Как минимум, я бы даже взрослым обрадовался такой обстановке.
«Эх…» – однако ж, прозвучало. Рефлекторно и, с непроизвольным символизмом, я дотронулся до кармана, что хранил бежевой окраски, потрепанный от времени и моей неуклюжести, кошель. Он был сильно тоньше, чем денек назад…
И так каждый год. Получаю и без того гроши от рабочей бухгалтерии, и иду по магазинам… Закупаюсь целыми пакетами дорогой еды, что после ловкостью таланта превращаю во всякие вкусности разных кухонь мира. Приобретаю дорогой подарок, что после мирно ждет своего часа под елочкой – сокрытый ветвями и в дальнем углу. На остатки достаю самые высоколетный салют, и думаю, как бы после вхождения в новый год хорошо отдохнуть.
Подобные траты сложно назвать хоть на грамм рациональными – скорей, за них можно лишь получить от близкого своего, или, на крайний случай, своего внутреннего скупердяя… Однако ж, все безрассудство считалось мною оправданным – не для себя ж все это, для Лерочки…