И она в тот же день написала заявление об уходе на заслуженный отдых.
Начальство схватилось за голову, забегало по кабинету, ища пятый угол, но не нашло его и плюхнулось со вздохом обратно на свой начальственный стул, водрузило на нос очки и спросило:
– Антонина Петровна! Что это на вас нашло?
– Озарение! – радостно улыбаясь, сообщила Антонина.
Начальство нахмурилось, свело брови на переносице.
– А о коллегах вы подумали? – спросило сурово.
Антонина беззаботно пожала плечами.
– А обо мне, грешном?! – возопило начальство.
– О себе вы сами хорошо заботитесь, Анатолий Дмитриевич, – ответила женщина.
– Вы меня без ножа режете! Конец квартала!
– Середина, – беззаботно поправила начальство Антонина.
– Вы это точно решили? – упавшим голосом спросило начальство.
– Окончательно и бесповоротно!
– Может, вы ещё передумаете, Тонечка, – с умоляющей ноткой в голосе кротко проговорило начальство и беспомощно улыбнулось.
– Подписывайте, Анатолий Дмитриевич! Не тяните резину, – решительно сказала Антонина.
– Всё с вами понятно! Казнить! Нельзя помиловать! – Начальство рубануло воздух ребром ладони.
– Меня? – весело рассмеялась Антонина.
– Кабы вас, – с нескрываемым сожалением вырвалось у визави.
Начальство долго на ощупь искало на своём огромном столе ручку, потом подписывало заявление с таким кряхтеньем, словно одно тащило баржу по Волге, заменив в одночасье всех бурлаков с картины Репина.
Потом начальство долго укоризненно качало головой и под конец посмотрело на сияющую Антонину, как Ленин в своё время смотрел на буржуазию или как мышь на крупу. Кому как больше нравится. И махнуло рукой, отпуская на свободу сотрудницу, которую не смогло удержать.
Хотя, по логике вещей, надо было так смотреть на своё начальство Антонине, наконец-то освободившейся от его пут.
Как хотелось ей напомнить неуважаемому Анатолию Дмитриевичу о том, что он, глубоко наплевав на Трудовой кодекс, заставляет своих сотрудников ишачить на него по шесть дней в неделю и не менее семи-восьми месяцев в году по десять-одиннадцать часов в день. В остальные месяцы рабочий день длился девять часов. Хотя ещё несколько лет назад экс-глава правительства заикался о четырёхдневной рабочей неделе. Где она, эта неделя? Ау!
Никто не думает о том, что люди практически всю свою жизнь проводят на работе. Когда им отдыхать? Наслаждаться жизнью? Им даже детей некогда воспитывать, и растут они сами по себе, как попавшие под опалу нежные одуванчики лекарственные.