Корнелиус лихорадочно обыскал всю квартиру в поисках удалённых частей своего тела в надежде, что их удастся снова вернуть на место. Но после нескольких часов поисков, с лицом, залитым слезами гнева и отчаяния, он, наконец, смирился с неизбежным. Понтер либо спустил их в унитаз, либо унёс их с собой. В любом случае они утрачены навсегда.
Корнелиуса душила ярость. Ведь они заслужили то, что он с ними сделал. Эти женщины – Мэри Воган и Кейсер Ремтулла – стояли у него на пути. Им доставались его должности, его бессрочный контракт просто потому, что они – женского пола. Это у него был докторская степень из Оксфорда, господи боже ты мой, но ему не дали повышения, потому что Йоркский университет, видите ли, «исправляет исторически сложивший дисбаланс» в своём кадровом составе. Его поимели, и за это он показал им – главе факультета, пакистанской курице и этой сучке Воган, получившей должность, которая была по праву его, – каково это, когда тебя имеют.
Зар-раза, подумал Корнелиус, в очередной раз ощупывая мошонку. Она сильно опухла – но была пуста.
Твою же ж мать!
* * *
Джок Кригер вернулся в свой офис, располагавшийся на первом этаже особняка «Синерджи Груп». Его большое окно было обращено на юг, в сторону пристани для яхт, а не на север, в сторону озера Онтарио; особняк находился на тянущейся с востока на запад косе в районе Рочестера под названием Сибриз.
Специальностью Джока была теория игр; он учился у Джона Нэша[6] в Принстоне и тридцать лет проработал в корпорации RAND, что была наилучшим для него местом. Финансируемая Военно-воздушными силами, она была в годы холодной войны основным американским мозговым центром, где исследовали различные аспекты возможного ядерного конфликта. И по сей день, слыша аббревиатуру M.D., он думал не о врачах[7], а о megadeath – миллионе жертв среди гражданского населения.
Пентагон рвал и метал по поводу того, как проходил первый визит Неандертальца-прим – первого неандертальца, провалившегося из их реальности в нашу. История о живом пещерном человеке, появившемся в никелевой шахте в Северном Онтарио, казалась очевидной газетной уткой в одном ряду с сообщениями о встрече с инопланетянами или йети и тому подобной чепухой. К тому времени как американское правительство – впрочем, и канадское показало себя не лучше – начало воспринимать эту историю всерьёз, о Неандертальце-прим уже узнала широкая публика, так что ситуацию стало невозможно взять под контроль и засекретить.