Когда я показала маме напечатанное на полоске розовой бумаги приглашение на день рождения Эмбер, мама сказала одобрительно: «Ты бы так не смогла». Ей нравилось, что Эмбер отказывается стыдиться своей нищеты, что она способна на то, до чего додумаются только бедные дети. Мама словно восхищалась Эмбер – но и стремилась быть лучше. Возможно, маме нравилась ее компания, потому что рядом с ней мы казались не такими уж и бедными.
Как-то после школы Эмбер принесла пакет со старой косметикой сестры: кремовые румяна, синие и зеленые тени, тушь. Все было в маленьких колбочках, даже влажные розовые аппликаторы от губной помады.
Я видела, как мама моргает, поднеся щеточку туши к глазу, так что тоже поднесла ее ближе, моргнула и почувствовала, как ресницы ударяются об нее. Я умела краситься тушью! Чтобы набить руку, я моргала снова и снова, и реснички склеивались. Потом водила большой мягкой кистью по кружку румян и рисовала розовые круги на щеках. Кисть на ощупь была чудесна, как кончик кошачьего хвоста. Я махала ею туда-сюда.
Когда к нам поднялась мама и сказала, что Эмбер пора домой, мы сгребли все обратно в пакет – с ним Эмбер и ушла как ни в чем не бывало. Она вышла за дверь, попрощалась, и тут же мама сказала, что нам нужно по делам. Я хотела умыться, но на это не было времени. Не было времени – она мое лицо видела? Но она не сказала ни слова. Может, в ее глазах я выглядела так всегда. Может, только мне были видны розовые и красные пятна?