– Ты уверена?
– Ага. Сам проверь. «Найди своего человека» больше не существует. Приложение – мертвец.
Роуэн проверил. Да, действительно. «Найди своего человека» пропало.
– Ты не нашла больше никаких профилей? – спросил Роуэн.
– Не-а. Такое ощущение, что все приложение просто… самоуничтожилось.
– И это как-то связано с тобой?
– Если нет, то больно странное совпадение, согласись?
– Да уж.
Роуэн понимал, что это не совпадение. Его спутница исчезла, приложение оказалось фальшивкой, и ему упорно казалось, что недавно за ним кто-то следил.
Творилось что-то странное и потенциально опасное, и Роуэн подозревал, что если не разберется, в чем дело, то скоро все станет гораздо, гораздо хуже.
* * *
Он оказался прав.
Тем же вечером, собираясь на встречу с Хеленой, Роуэн получил от Валентайн сообщение, в котором была ссылка на сайт новостей.
Роуэн открыл его.
В статье, опубликованной буквально пару часов назад, говорилось о механизированной автомойке в Лас-Вегасе, где из-за сбоя погибла водитель автомобиля.
Хелена Уоррикер – так звали убитую.
С начала самого жаркого лета за всю историю США прошло три недели, и четырнадцатилетней Эмили Коннорс нравилось абсолютно все – от утра, пахнущего росой и магнолиями, до сумеречных вечеров, которые, казалось, растягивались до бесконечности. Для Эмили лето означало дни, проведенные на велосипедах у воды, и вечерние посиделки с родителями и их друзьями, когда все собирались у костра во дворе, пили, смеялись и играли в настольные игры.
Тот год запомнился Эмили: она несколько месяцев страдала по вожатому в лагере, который был намного старше нее, поцеловала в засос сына рок-звезды в туалете туристического автобуса и по уши втюрилась в близнецов, живущих через дорогу. И все же, несмотря на всю душевную боль, ослепляющие желания и эмоциональное смятение, это лето запомнилось Эмили как лето вечеринок.
Сколько она себя помнила, родители Эмили всегда собирались с друзьями, чтобы отметить очередной праздник, юбилей или любой другой повод выпить. Эмили с Энни подслушивали их через вентиляционные отверстия в спальне Эмили и хихикали над пьяными восторженными разговорами, доносящимися из гостиной. Эмили обожала яркое оживление, наполнявшее дом во время родительских посиделок: хохот, старая музыка, постоянно хлопающие двери и бесконечное море счастливых лиц, освещенных искренними улыбками.