И что больше всего сейчас бесит и напрягает Феодосия, так это то, что и ему, наследнику не одних только титулов и богатств своего семейства, а тут как не крутись, а не обошлось без наследственных болячек в виде генетического кода, уж очень сильно сказывающихся на мировоззрении Феодосия, видящего белый свет, не как все думают, через розовые очки, которые имеют возможность себе позволить носить только люди благородного и что главное, при средствах ума, а через призму и фокус одновременно своего гастрита и социального образования, приходится подыгрывать общечеловеческим ценностям и становится мишенью вот таких светских хроник. Где его, как какого-то простолюдина и хапугу честят на весь белый свет, а он должен и обязан ещё за это всё оправдываться.
– Всё моё королевство обшарьте, а отыщите мне этого наглеца. – До не стерпения больно смотреть Феодосию на себя в отражение зеркала во время отдачи этого приказа отвечающим за исполнение всех его желаний людям тёмного прошлого, настоящего и они надеются, то со своими просветами будущего. Во что с трудом верится, посмотрев на этих людей, уж очень грубой и жестокой физической выразительности, и сложного характера интеллекта, только в свою сторону чего-то считающего.
– И в каком виде его доставить? – а вот и те признаки их интеллектуального развития, которое так мрачно определяет будущее этих людей.
– В каком виде? – не сразу понял сути вопроса Феодосий, про себя считающий, что он итак всё ясно разъяснил этим дуракам своим бешенным видом. И, пожалуй, он всё-таки несколько поторопился, и этот заданный ему вопрос имеет право на существование.
– Пожалуй, не будем с этим вопросом торопиться. А вы устройте этому типу такую жизнь, чтобы мне было любо-дорого на это посмотреть. – Ставит ещё более нелёгкую задачу этим своим грубым подопечным Феодосий, ставя тех в некоторый тупик своего понимания, чего собственно Феодосий хочет. Ведь когда в его устах звучит любо-дорого, то это всегда указывает на обратное этому действию действие. И уж чего-чего, а ничего хорошего и уж точно ценного не будет ждать цель ненавистных устремлений Феодосия. Как в этом и убедился вскоре Терентий, ставший тем самым лицом, к которому вдруг возникли свои вопросы у фискальных пока служб контроля твоей независимости. А завтра кто знает, может к нему в гости нагрянет кто и по существенней. Уж слишком Терентий человек самоуверенный и самонадеянный, считающий, что завтра и притом в самом благостном свете для него точно настанет. Тогда как такое суеверие совершенно не приветствуется там, где ход небесного светила, а за ним и всех физических законов, которые включают в себя и законы человеческого жанра, определяет соизволение высших сил, монополию на применение которых имеет только одно благородное, монаршее лицо – де-факто король Феодосий второй.