Эхо прошлого
Майлз вышел из больницы, словно выбирался из темного, вязкого кошмара, в холодную, пронизывающую реальность дождливой ночи. Он шел, покачиваясь, словно марионетка, у которой оборвали нити, его тело болело, мышцы ныли, словно их рвали на части, а раны жгло нестерпимым огнем, и казалось, что даже кости пропитались болью. Дождь, словно пытаясь смыть с него всю грязь и кровь, лил не переставая, холодными струями стекая по его лицу, но он понимал, что никакие осадки, никакой ливень не смогут смыть то, что он пережил в стенах “Эха тишины”, что эта грязь проникла в его душу, запятнав ее навсегда. Его плащ был изодран и промок до нитки, тяжелыми кусками свисая с его плеч, волосы слиплись на лбу, закрывая его глаза, а на руках остались липкие пятна крови, которые он тщетно пытался оттереть о штаны, но они лишь размазывались, напоминая ему о том ужасе, что он видел. Ноги не слушались, казалось, что они несут не его, а какой-то тяжелый груз, и каждый шаг давался с огромным трудом, но он продолжал идти, словно завороженный, не оглядываясь, словно преследуемый демонами из преисподней, словно за ним гнались призраки погибших в этой больнице.
У ворот больницы его уже ждали полицейские машины с мигающими синими огнями, которые рассекали мрачный двор, словно зловещие мечи, освещая покосившийся забор и облупившиеся стены. Выскочившие из машин офицеры с изумлением, а кто-то даже с отвращением, смотрели на него, на его израненный вид, на его окровавленный плащ, на его бледное лицо, и на ту боль, что читалась в его глазах, словно он посмотрел в саму бездну.
– Детектив Кеннеди? – спросил один из офицеров, молодой парень, лет двадцати пяти, с испуганным выражением лица, которое показывало его неопытность. – Что здесь произошло? Мы получили сообщение о стрельбе. И о массовом убийстве.
– Стрельбы не было, – ответил Майлз, его голос был хриплым, тихим и слабым, словноон говорил из могилы, словноего легкие были наполнены не воздухом, а пеплом. – Там… там был безумец.
– Безумец? – переспросил другой офицер, более опытный и хмурый, пожилой мужчина, лет пятидесяти, с морщинами на лице, которые говорили о его долгих годах службы, и повидавшем не мало преступлений. – Кто? Что он делал в больнице? Как он туда попал?
– Он называл себя хирургом, – ответил Майлз, опираясь на капот одной из машин, чтобы не упасть, чтобы не рухнуть на колени от слабости. – Он продолжал эксперименты, начатые здесь много лет назад, в этом проклятом месте. Он убивал людей, словноон не человек, а животное.