Он направлялся дальше, вглубь леса, не зная, куда ведет его тьма, не зная, какую еще жертву ему уготовано встретить в этой нескончаемой ночи. И так было каждую ночь, каждый раз, когда проклятие просыпалось в нем. Он охотился, он убивал, он страдал от мук проклятия, которое разрывало его изнутри, но ничего не мог с этим поделать, он был бессилен, словно птица, попавшая в западню. Он был заложником темной силы, заключенной в его собственном теле, обреченным вечно следовать ее зловещим приказам, обреченным на вечные страдания, обреченным на вечную охоту. Его жизнь превратилась в настоящий ад, в котором не было ни капли надежды на спасение, ни лучика света, способного рассеять тьму, которая его поглотила. Он не мог остановиться, он не мог сопротивляться, он был лишь марионеткой, чьи нити были в руках проклятия, танцующей на ниточках тьмы под зловещую мелодию безумия. И в этом заключалось его проклятие, его крест, его вечные страдания. Он был охотником, но в то же время он был и жертвой, обреченной на вечные муки, на вечное отчаяние, на вечную охоту за новой жертвой, чтобы хоть на миг утолить голод проклятия, но не находя ни покоя, ни утешения. И этот адский круг казался бесконечным, словно лабиринт, из которого нет выхода.
В другой раз, его жертвой стала молодая девушка, что шла из соседнего села, он застал её на берегу реки, когда она умывалась после работы. Она взглянула на него и увидела лишь зверя, который шел её убить. Она крикнула от ужаса, но он не услышал, он уже не слышал человеческих слов. Он был лишь охотником, она лишь добычей.
Отголоски Прошлого
Ночь, обычно окутывающая Иерихона плотным, непроницаемым мраком и безумием, словно темная, липкая паутина, на этот раз казалась немного иной, словно она сама была поражена некой странной, необъяснимой тревогой. Проклятие, словно голодный, уставший зверь, на мгновение ослабило свою цепкую хватку, оставив ему крошечный просвет в сознании, словно узкую щель в темной, сырой пещере, через которую пробивался слабый, дрожащий луч света, неуверенно освещая его мрачный внутренний мир. После очередного убийства, после той кровавой, жестокой вакханалии, что развернулась у тихого берега реки, когда он лишил жизни молодую девушку, чья жизнь только начиналась, он остался стоять посреди мрачного, безмолвного леса, тяжело дыша, словно измученный, загнанный зверь, уставший от бессмысленной охоты. Но, в отличие от зверя, в его душе не было ни удовлетворения, ни чувства победы, ни даже покоя, лишь жгучая, нестерпимая боль, словно раскаленным железом прижгли его сердце. Проклятие отступило на одно-единственное, мимолетное мгновение, словно дав ему крошечный шанс на спасение, и его разум, словно пробудившись от кошмарного, бесконечного сна, начал медленно, с трудом возвращаться к реальности, а вместе с этим возвращалась и его память, его прежняя, счастливая жизнь, которая казалась ему сейчас далекой, словно сказка, которую он читал давным-давно.