Это уже не мой друг. Я говорил с другим существом, подчинённым чужой воле. Он как собака оглядывался на хозяйку, натянувшую поводок. Иван ещё изображает на людях счастье. Но не услышать злость, с которой она относится к нему, значит быть слепоглухим:
– Достань торт! Не забыл, где у нас ножик, надеюсь?! Чашки хоть сможешь найти? Сахар гостям догадался поставить? Купить свежий хлеб, конечно, соображалки не хватило? Без подсказки ничего не сработаешь, как идиот, честное слово. Маменькин сынок! Хоть задницу за тобой подтирать не надо, и на том спасибо!
Когда он вышел меня проводить с дочкой в коляске («Всё одно по улице будете шататься, заодно и её выгуляешь!»), он как раньше разумно и чуть отстранённо, как о чужом сказал:
– Живём не хорошо. Упрекает, что зарабатываю мало. Я подрабатываю, где могу, но сколько мне могут платить, жалкие гроши. Для меня сейчас самое главное написать достойный диплом, ведь столько сделано!
Я рад, что прошлый Иван, разумный и рассудительный, ещё жив внутри этого безвольного и покорного субъекта!
– Ты обязан, ты всей своей жизнью прошлой, мечтами своими, и себе и родителям твоим ты обязан закончить университет!
Подумалось напомнить ему о мечте стать великим учёным. Но смолчал, понимая, что сейчас говорить о былом высоком замысле, только напоминать о его теперешнем ничтожестве.
– Если твоя супруга не способна дойти своим умом, что только с дипломом о высшем образовании у тебя настоящий шанс содержать семью, это её проблема.
– В семье каждая проблема общая. Это факт, доказанный эмпирически.
Я шёл привычной дорогой домой, где отец и мать ужинают, не дожидаясь меня, зная, что я у Ивана. В его последних словах услышал, что я был опять прав, а он ошибся с выбором этой шлюхи! Еще мне показалось, что он сожалел не только о себе, больше о ком-то, кого касаются проблемы их семьи, может быть о тёте Ире или Элеоноре? И еще мне было обидно услышать поучение от него, мне, кто всегда был на шаг, на два впереди, тем более обидное, ибо справедливое, спрятанное в «в семье каждая проблема общая» – «будет у тебя семья, сможешь советовать дельно».
––
Три недели отпуска жили большой компанией на побережье, снимали целый дом. Каждый день волейбол на пляже, купание, посиделки допоздна. А подо всем этим энергичным счастьем, как мокрый песок после ночного ливня, под коростой подсохшего верхнего слоя, которая лопается, как только ступишь на неё, светлая печаль. Мне даже мечталось, когда вернусь домой, найти Юлю, и отчего-то казалось, что она мне обрадуется. Но нет, конечно, нет! У неё своя жизнь. Быть может, она уже и замужняя дама! Но по прошествии лет, после стольких девушек после неё, я признаю, что никто, никто с ней не сравнится! Может, это любовь? Это точно была любовь. Но сейчас?