Возвращаясь в переполненном пригородном поезде, в тесной толпе, в бездумной усталости само вспоминалось, как жили с Ромкой под присмотром бабушки Ивана на этой даче. Купались. Как неприятно оказалось, что этот щуплый и дураковатый Ромик, который уж точно много ниже меня, плавает лучше. Он уплывал от меня, словно я на месте барахтался! Как это уязвляло меня тогда! Острая ненависть к нему. При том, что он был так добр и открыт ко мне. Так глупо и просто изломать свою жизнь!
Странное время в моей жизни. Новая работа, как новый вызов, на который я сам осознанно шёл, оставив нотариуса, милая Татьяна, увлекательный отдых, а как-то грустно, и даже одиноко.
Очевидно, что это тянущее душу воспоминание, которое словно упрямый вирус, снова и снова мучает душу, всплыло из моря, где все напоминало о тех удивительных месяцах с ней.
Лёгкая головная боль в районе затылке, как предрассветный час, когда тьма уже рассеивается, но солнце ещё не поднялось из-за горизонта. Но я знал, что вскоре пылающие лучи боли сделают пыткой мой рабочий день. И тогда мне пришла в голову простая, как любая основательная истина, мысль – зачем терять время и здоровье в алкоголе, когда передо мной необъятные задачи? Ради чего портить карьеру, здоровье? Неужели у меня не хватит силы воли, жить полной жизнью без жалкой анастезии?!
––
В этот год на мой день рождения он пришёл. Понятно один. И уже не пытался изображать веселье. Я представил ему Наташу.
Мне было стыдно сказать Ивану, как я счастлив. Нет, как мы счастливы. Говорить о ней с одиноким, брошенным, всё равно что пировать перед голодным. Да и наша любовь, она столь огромна, столь очевидна… Потому на вопросы коротко отвечал, что женюсь, что свадьба. Да и что говорить, он всё видел, всё понимал, – для нас никого иного рядом быть не может и ждать лучшего даже теоретически невозможно!
Счастье подлинной любви уникально и определённо!
Забыв, что он отец, рассказывал, какой это страх (как пройдёт?!) и облегчение (всё позади, они живы!), и какая-то ослеплённость сияющими чувствами – ты вроде и счастлив, но не можешь познать радость. Он слушал, попивал вино, а после сказал:
– Я сам счастлив, от того, какая у тебя прекрасная семья. Я тем больше рад за тебя, потому что у меня больше нет семьи.
Иван хорошо знал, что будет делать сегодня, завтра, через месяц, полгода, но не в прошлом ни в будущем не находил для чего жить, словно был близорук, словно нёс в ночи свечу, и она освещала только его жалкое тело.