В соснах был накрыт длинный стол. На пляже стояли деревянные лежаки, вода была уже холодная, но Наташа загорала. Азартно играли в волейбол. Оказалось, что за годы домашней зарядки, но без спортивных игр, моё тело стало сильным, но неуклюжим. Даже подружка Ивана, несмотря на свой рост играла куда лучше меня. Её маленькое стройное тело в узких чёрных трусиках и чёрном бюстгальтере мелькало по площадке, словно спортивная машинка среди тяжеловозов, и она успевала ловко поднимать, казалось, мёртвые мячи. Очень хорошо подавала, мы и выиграли благодаря её подаче: её влажное от пота тело подпрыгнуло рядом со мной, большие глаза взглянули вверх, и тонкой рукой она с неожиданной силой послала мяч в левый угол на вылет. Вся их команда даже не пошевелилась. Она улыбнулась мне устало и подставила маленькие ладошки, по которым я легонько хлопнул в честь победы.
––
Иван с Леной приезжали погулять с нами в парке. Иван одет в привычную униформу синих джинсов и чёрной футболки. Рядом с ним Лена притягивала взгляд, словно они были портретом, в котором на его размытом фоне художник тщательно прорисовал её черты и фигуру. Белоснежная кофта с треугольным вырезом открывала её изящную шею, обтягивала её маленькие выразительные груди и сужалась к талии, от которой расходилась воланом лёгкая розовая юбка чуть ниже колен, с белым кружевным подолом. На её правой икре пейзажем косого дождя, засохшие строчки царапаной раны, протянувшейся от колена почти до щиколотки. Мы гуляли по дорожкам, то прибавляя шаг, когда споро катила дочь на велосипеде, то почти останавливаясь, когда Софья уставала и топталась на месте толстенькими ножками.
Я отчего-то думал, что ей не нравятся дети. В любом случае, был уверен, чужие дети. Но прошло несколько минут, и Софа уже сидела на её руках. Знакомясь, Лена трогала её торчащие короткими антеннами белобрысые хвостики и аккуратно гладила кончиками двух пальцев роскошные плотные щеки с нездоровым аллергическим румянцем, а та обнимала её за шею. Очарованный Серёжа обращался только к ней, забыв и родителях и о сестре, и о своём крёстном. Он наворачивал вокруг неё круги на самокате, время от времени врезаясь то в Ивана, то в меня – преграды, мешающие ему говорить с ней. Она терпеливо отвечала на привычные родителям детские вопросы «а что такое волейол», «а зачем ты упала, так надо для игры?», «а ты плакала?», «я в саду тоже бежала и упала», и тут же безо всякой связи с беседой «а давай кто быстрее до скамейки». Лена ловко убегала от нас на высоких каблуках лакированных розовых туфель вдоль ограды набережной, словно стрекоза, то вспыхивая белоснежной кофтой на осеннем солнце, то погасая в тени елей. Серёжа толчками гнал самокат, нагоняя их с Софьей. Он позвал её на детскую площадку, и они качались на соседних качелях, старясь подлеть синхронно, и о чем-то болтали, а ее широкая юбка заворачивалась, когда она летела к нам навстречу, открывая худые, будто подростковые колени. Я смотрел на располневшую после двух родов фигуру жены, которая мне раньше нравилась своей полнотой, на животик Ивана, натянувший ткань футболки, и они казались мне старше, не только старше её, но и старше своих лет.