А в центре спокойного праздника находилась милая дама в широкополой белой шляпке. Она с идеальной осанкой восседала под большим зонтом и взирала на всех сканирующим взглядом.
– Бабушка. – Глеб не стал размениваться по мелочам и направился сразу к ней.
– Тебя опять где-то носит, чертенок? – беззлобно отозвалась женщина.
– И я тебя люблю, ба, – наклонился он, чтобы поцеловать именинницу.
Я ощутила на себе пристальный взгляд, но обернулась и никого подозрительного не заметила. То есть Егора не заметила, потому как выискивала именно его. Остальные приглашенные продолжали есть закуски, пить напитки и непринужденно общаться. Кругом творилась идиллия, в общем.
– А что за очаровательное создание рядом с тобой? Ты прислушался к словам своей старушки и решил остепениться?
– Знакомься, Арина. – Глеб положил мне руку на талию.
– Здравствуйте, – поздоровалась я.
– А это моя вечно ворчливая бабушка, Алевтина Петровна, в узких кругах Алевтина, а в более узких – Аля. Если ты доберешься до последнего сокращения, то урвешь крупный джекпот. Признаться, даже мне пока не удалось, поэтому приходиться выкручиваться, сокращать хотя бы «бабушку».
– Ты плохо старался, чертенок, – отмахнулась она и посмотрела на меня выцветшими от прожитых лет голубыми глазами. – Ну же, Ариночка, присядь рядом, расскажи о себе, порадуй старушку. Вы давно вместе?
Я посмотрела на Рудакова, довольного, что внимание соскочило с него на меня. Мужчина подмигнул мне, сделал шаг назад. Решил оставить меня наедине со своей родственницей и заняться чем-нибудь более интересным?
– Пусть Глеб расскажет, – протянула я к нему руку, добавила взгляду обожания. Нет уж, «милый», я не стану отдуваться за тебя. – Он мне сегодня сделал предложение, кстати. Я не ожидала от него ничего подобного. Ну же, расскажи Алевтине Петровне, каким ты был романтичным. Ох, видели бы вы своего внука в тот момент. Я была очарована.
Глаза женщины наполнились восторгом. Я почувствовала укол совести, ведь сейчас обманывала ее. Вот только инициатором не являлась, значит, не виновата. Даже упоминать ничего подобного не хотела, просто очень не любила становиться козлом отпущения и отдуваться за прегрешения других. Мне сестренки с лихвой хватало. Выходки остальных я принципиально терпеть не собиралась, а потому сейчас использовала достаточно грубый прием.