– Не могу. В семь пленарное заседание кнессета. Тебе бы тоже следовало там быть – ответил господин Давид, величественно разглаживая бороду.
– Чалму не забудьте.
Тот надел чалму и вдруг хлопнул себя по лбу.
– Чуть не забыл!
Голос господина Давида стал торжественным и раскатистым.
– Специально в твою честь я учредил новый орден – произнес он, гордо выпячивая грудь – В связи с юбилейным, сотым посещением твоей дорогой супруги награждаю тебя золотой Звездой Давида!
С этими словами он порылся в карманах и приколол к халату господина Урии довольно увесистую шестиконечную брошь, украшенную изумрудами.
– Я тебе благоволю! Гордись царской дружбой.
– Премного благодарен, ваше величество – вяло сказал господин Урия, трогая пальцем впаянные в золото зеленые камешки.
Но господин Давид в это время уже торжественно шествовал через сад к своему портшезу.
Страшный сон
Под утро, когда небо за окном просветлело, но еще не окрасилось нежно-розовыми цветами приближающегося солнца, госпоже Глобус приснился леденящий душу кошмар. Будто бы она – маленькая восьмилетняя девочка, нежно любимая родителями, ожидающая от жизни только счастья, и вдруг на нее напала злобная грязная ведьма и превратила в немощную старуху со вспученным животом и пораженными артритом дряблыми ногами.
Госпожа Глобус вздрагивая от испуга села в своей одинокой постели и расширенными от страха глазами тупо уставилась в окно. От переживаний у нее тряслась голова, и седой мышиный хвостик ночной косички щекотал увядшую кожу на спине, где синими шишками выступали острые позвонки. Мутная слеза привычно выкатилась из гнойного уголка воспаленного глаза и капнула на сморщенную как сушеная груша щеку.
"Какой ужас, как это было страшно!" – бормотала в полусне испуганная щупленькая старушка. Легла, по-детски натянула на голову одеяло и повернулась на другой бок, чтобы, не дай бог, кошмарный сон не привиделся снова.
Африканский воробей
Пестрый африканский воробей по имени господин Гопс суетился и чирикал в гуще кустарника колючей акации, приноравливаясь вить гнездо в связи с приближающимся сезоном размножения. Он уже вплел несколько травинок в развилку между ветвями и теперь, в восторге чувств, прыгал по тонким прутьям, разглядывая со всех сторон фундамент будущего семейного жилища, мечтательно представляя в нем толстенькую воробьиху, окруженную голыми орущими птенцами.