К Костиному отъезду происходящее между ними уже можно было с некоторой натяжкой назвать романом. То есть, в сексуальном плане всё давно кипело и бурлило. У обоих проснулся дух здорового экспериментаторства, позволивший им в рекордные сроки освоить многочисленные ноу‑хау индийской Кама Сутры.
Когда пришло время прощаться, они обменялись адресами, сказали друг другу массу нежных слов, а Оксана даже всплакнула. Костя тоже растрогался, и в груди его впервые за последний год что‑то затрепетало.
Они сходили в фотоателье и сделали каждый по серии маленьких чёрно‑белых фотографий три‑на‑четыре, а также две большие в цвете, на которых Оксана грациозно восседала у Кости на коленях, в пол‑оборота к камере, и нежно обнимала его за шею.
Лёжа на верхней полке в купейном вагоне поезда Новороссийск‑Москва, Костя несколько раз вытаскивал эти фотографии из сумки и подолгу смотрел на них, прислушиваясь к тому, что происходило у него в душе.
Он дал себе слово ни с кем и никогда в жизни не говорить больше о Настеньке, не говорить о том, как нечеловечески, как страшно и бесконечно он её любил. Жизнь продолжалась, и отныне эта тема была закрыта для всех его друзей и знакомых навсегда.
Поезд старательно прокладывал свой путь на север, а монотонный стук колес стимулировал неторопливый мыслительный процесс у каждого, кто, подобно Косте, к такому процессу был расположен.
Временами он всё же отключался от своих амурных реминисценций и волей‑неволей прислушивался к разговору на нижнем ярусе, который вели его соседи по купе.
Тот, чьё место располагалось непосредственно под Костиным, был, судя по загорелой наружности, тельняшке без рукавов и наколкам на обоих плечах, моряком лет сорока. Напротив него сидела женщина, возраст и занятия которой едва ли поддавались определению; говорила она мало, в основном отвечала на вопросы и хохотала, когда кто‑то из мужчин отпускал удачную шутку или рассказывал анекдот. И, наконец, сверху, через проход от Кости, было место кудрявого черноволосого болтуна с козлиной бородкой, но он даже матрац раскатывать не стал – быстренько переоделся в туалете и занял сидячее место рядом с моряком.
Именно он первым затеял беседу на какую‑то околонаучную тему и говорил в последствии без умолку, лишь изредка делая паузы для того, чтобы моряк мог вставить в разговор что‑нибудь простое и весомое, а женщина – одарить мужчин заливистым смехом.