Последние шесть зачатых в пробирке эмбрионов вынашивали роботы, а затем ухаживали за младенцами. Даже выращенные в стерильных условиях, люди полностью потеряли способности к размножению из-за мутировавшей болезни, которая охватила всю планету ещё четыреста лет назад.
Из этих шестерых в живых остался лишь Дабар. А Сумель был рождён на свет ещё предыдущим поколением. Так, из раза в раз, рождались и умерли уже ни сотни и тысячи людей, а единицы.
Бот-су вёз Дабара в далёкие земли и рассказывал ему всё, что было загружено в его память. Чем меньше оставалась живых людей, тем меньше историй они оставляли после себя. В итоге после многих оставались лишь пометки, рождён тогда-то, умер тогда-то. Некоторые оставляли после себя научные поиски или изобретения, которые по сути наследовать было некому. Дабар хотел прослушать всю историю человечества, что была известна Бот-су.
И вот его рассказы больше чем на половине пройденного пути остановились на важнейших событиях прошлого, которые происходили около трёхсот лет назад.
– Бот-су, расскажи про то время, когда люди стали вымирать?– спросил Дабар у машины.
Бот-су был награждён разработчиком почти человеческими качествами чувства беседы, потому от его голоса и темпа повествования Дабар никогда не уставал, попутно всегда спрашивая и уточняя необходимое.
– Я расскажу тебе, Дабар, о том времени. Но знаешь, что было самым интересным?
– Что?– заинтересовался он.
– Это момент перехода. Это рассказ из реальной жизни людей, что существовали в точке старой и новой вехи событий. Именно те события всегда считались наивысшим земным свидетельством существования высших сил.
– Ты говоришь загадками, Бот-су. Начинай историю.
– Я её начну, но не с ответа на твой вопрос, а чуть позднее.
– Ты хоть и робот, но твой характер ужасен!– отозвался, смеясь Дабар, негласно давая разрешение на историю.
Бот-су стал вещать:
Кто я?
Я вещь.
Для чего я существую?
Для того чтобы мной пользовались.
Могу я быть кем-то внутри, для себя?
Нет. Но кто тебе запретит?
Маруся шла по левую руку от Сэнджена. Не пристало вещи ходить по правую, так как она была всего лишь аксессуаром, а элитное общество не прощало ошибок в этикете, даже самых незначительных. Вещь остаётся вещью, даже если это одушевлённый человек, который может чувствовать и осознавать.