Лицо Рэйгхарда на миг исказилось, как если бы кто-то вскрыл старую, давно затянувшуюся рану. В его глазах промелькнуло то ли сожаление, то ли вина, но он быстро взял себя в руки, выпрямился и заставил голос звучать ровно:
– Он сошёл с ума, Дункан. Если он вернётся… Это будет не тот, кому мы служили. Мы отдали всё, чтобы положить конец войне. А он… то, что он сделал, этому нет прощения.
Дункан остался невозмутим, но в его взгляде появилось что-то неуловимо хищное. Он не дал Рэйгхарду продолжить:
– Рэйгхард. Я знаю, что это сделал ты. Только у тебя хватило бы сил на столь мощное заклинание.
Эти слова ударили мага, как ледяной шквал. Он побледнел, его взгляд метнулся в сторону, словно пытался найти опору там, где её не было. На мгновение он показался таким же беспомощным, как ребёнок, которого поймали на краже.
– Я… не понимаю, Дункан, как ты… – начал было он, но слова застряли у него в горле.
Дункан неожиданно рассмеялся, и этот смех был полон горечи и облегчения одновременно.
Его суровое лицо, привычно застывшее в выражении боли и усталости, неожиданно смягчилось. Как будто весь этот разговор был шуткой, над которой он вдруг позволил себе посмеяться.
– Младший Морвэйн, вечный умник и зазнайка, я удивлён, что ты чего-то не понимаешь, – произнёс он с насмешливым оттенком, но в его голосе звучало тепло, которого Рэйгхард не слышал уже давно.
Маг замер, а затем, поддавшись общему настроению, чуть усмехнулся, хотя его улыбка всё ещё выглядела неуверенной:
– Старший Морвэйн, гигант, не проигравший ни одной битвы, но вот-вот потерпит своё первое поражение.
Их смех, сначала неуверенный, постепенно усилился, пока не стал звучать в унисон, заполняя пустоту между ними. Смех был живым и настоящим, будто на миг стёр всю ту тяжесть, что их окружала. В их глазах снова появилось то, что было утрачено давным-давно, – память о братьях, которым были дороги не только война и магия, но и друг друга.
На этот краткий миг они стали теми, кем были раньше, когда мечи ещё не были обагрены кровью, а магия не несла разрушения. Земля вокруг, пропитанная кровью и горем, словно отступила перед их смехом, напомнив о том, что даже в бездне можно найти искру света.
Дункан, закончив, дружески хлопнул Рэйгхарда по плечу, но, оглянувшись вокруг, его лицо омрачила тень воспоминаний. Глаза скользили по знакомому пейзажу, словно стараясь уловить неуловимое, ухватить образ прошлого, что исчезло, как дым.