Гребнев остановил воспроизведение. «В роли трупа – Пушкин… Конечно, можно вспомнить забытые истории и рассказать о них зрителям или читателям, но кому это интересно, кроме нескольких тысяч человек на всю страну и самого автора видоса с его нудным ”не забудьте подписаться на мой канал“. Разбираться, что там было на самом деле, никто не будет – никому это не нужно. Если в первых кадрах не показали, а на первых страницах не описали труп или секс, то дальше смотреть или читать не будут. Ещё есть любители рассуждать на ”философические“ темы, высасывая скуку из какого-нибудь исторического факта и требуя от читателя внимания и работы мозга. Напрасное дело. Мысли обывателя после пяти минут напряжения рассеиваются, сознание меркнет, и человек выключается. Настроение и пульс ровные, концентрация отсутствует – спокойный сон с открытыми глазами. Может, так скучно излагают? А кто, кстати, мог быть секундантом Николая? Да любой почёл бы за честь…»
Подойдя к окну, с высоты четвёртого этажа Гребнев стал смотреть, что за стеклом.
Тридцать первое декабря выпало на красное воскресенье.
Ветер дул прохожим в лицо. Глаза слезились. Подмораживало.
Здания светились огнями гирлянд и окон, деревья переливались в световых лучах. Все городские улицы, площади и бульвары сейчас смотрелись нарядно: украшенные декоративными конструкциями виды преобразились, надписи «С Новым годом!», иллюминация и завешенные игрушками ёлки как непременные атрибуты зимнего праздника давно заняли отведённые им места. Салюты и фейерверки запускались не везде. Красную площадь закрыли для посещения. Кремль в белой и золотой подсветке, как всегда, выглядел величественно, а часы на Спасской башне готовились дать команду на встречу нового года – время старого истекало.
Горожане спешили закончить последние дела и отправиться к домашним ёлкам, где собирались загадывать желания и разворачивать подарки. Каждый хранил надежду, что в новом году жизнь изменится к лучшему. Все вместе люди готовились встретить Новый год так же, как обычно, – по-российски.
Главное место на Пушкинской площади на высоком постаменте в окружении фонарей занимала бронзовая фигура Александра Сергеевича Пушкина – с головой, наклонённой в задумчивости. У памятника не ожидали влюблённые или те, кто назначил встречу. Здесь, сцепившись руками, стояла группа разношёрстной молодёжи, человек двадцать-тридцать. Некоторые из них держали транспаранты со словами, смысл и значение которых были непонятны. Слышались выкрики в мегафон.