Мы еще немного посмеялись, вспоминая старые проделки, а через десять минут девчонки бодро втиснулись в свой автобус №18, и я осталась на остановке одна. Как только автобус с подружками скрылся из виду, я погрузилась в мрачные мысли, да так глубоко, что не сразу отреагировала на черный «Эскалейд».
Алиса
Машина стояла у остановки, но из нее никто не выходил. Не знаю, что там задумал Островский, но я сегодня на игры и сражения была не настроена, поэтому стойко игнорировала тонированные стекла. Через пару минут окно все же медленно поползло вниз.
– Подвезти?
Я даже не стала отвечать на это странное предложение – просто закатила глаза и отвернулась.
– Булочкина.
– Что?
Взгляд уперся в рюкзак, по которому Островский медленно постукивал пальцами. Рюкзак, в который он пару часов назад убрал мои фотографии. От одной только мысли, что он сидел тут и рассматривал меня в нижнем белье, сердце подпрыгнуло. Я тут же от нее отмахнулась – с чего бы ему это делать?
– Ты меня стесняешься?
Сложив руки на груди, я ехидно улыбнулась.
– И что дальше? Я скажу – нет, а ты мне – докажи, и вот я уже залезаю в твой толстозадый автомобиль? Островский, манипулятивные приемчики перестали работать еще во втором полугодии первого курса.
– А знаешь, что работает безотказно даже сейчас? – спросил Островский, и я напряглась. – Старый добрый шантаж.
Он снова постучал пальцами по рюкзаку, и с громким рыком я рванула на себя дверцу дорогого авто. Плюхнулась на сиденье и с самым своим грозным выражением лица повернулась к Островскому.
– Отдай мне фотографии.
– Нет. – он завелся, не глядя на меня, и отъехал от остановки.
С минуту я ждала, что последует какое-то объяснение, но поганец даже и не думал развивать мысль. Я раздраженно вздохнула, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство. Потом вздохнула еще раз.
– Это какая-то специальная дыхательная гимнастика? – Островский с любопытством посмотрел на меня, но по плотно сжатым губам было понятно, что он едва сдерживает смех.
– Зачем они тебе?
– Сказал же – на память.
– Будешь рассматривать их ночью под одеялом? – ехидно поинтересовалась, рассчитывая, что сейчас он возмутится и предложит забрать свои нелепые фотографии. Но вместо этого Островский спокойно пожал плечами.
– Я живу один, поэтому нет нужды прятаться под одеялом.