– Ага.
– Кхм-кхм, и-и-и… чем вызвана столь странная просьба?
– Захотелось, – он снова пожал плечами, и тут я уже не выдержала и начала хохотать.
– Да ладно, Островский! После всех этих лет тебе вдруг захотелось переспать с девушкой, которая одевается в мешки из-под картошки? Рассказывай эти сказочки кому-нибудь другому. Давай, где твои приятели?
Я начала с энтузиазмом рассматривать кусты, в любую секунду ожидая появления его прихвостней. Но никто на нас не выпрыгивал с криками: «Ха-ха, поверила!», а Островский продолжал смотреть на меня.
– Если хочешь, могу очень быстро доказать, что мне действительно захотелось, – на последнем слове он многозначительно глянул на свой пах, и мои глаза стали огромными, как у совы темной ночью.
– Обойдусь, пожалуй.
Островский опять ловко подхватил меня под руку и потащил вглубь парка.
– Я тебе нравлюсь, Булочкина?
– Что? Нет! – я почти заорала, спугнув белку.
– Хм, но целоваться при этом полезла первой, – он состряпал задумчивую рожицу, потирая пальцами подбородок.
– Не льсти себе, Островский. Я просто мечтала, чтобы этот фарс побыстрее закончился.
– А я готов поспорить, что тебе вообще не хотелось, чтобы это заканчивалось, – он резко выставил руку, словно защищаясь. – Мне тоже, Булочкина, прошу заметить.
Я ничего не стала на это отвечать, и какое-то время мы шли молча по золотисто-красному ковру из опавших листьев.
– Ну, в общем, я тут подумал…
– Делай ты это почаще, мы бы сейчас тут не гуляли, – перебила его, а Островский пробормотал что-то вроде: «Это точно».
– Так вот, Булочкина. – он сделал паузу. – Алиса. Я думаю, нам нужно переспать. Сбросить, так сказать, это странное напряжение и спокойно жить дальше.
Островский по-дружески похлопал ладонью по моему плечу. Можно было, конечно, возразить, что никакого напряжения нет, но это была такая откровенная ложь, что произнести ее язык не повернулся.
– Очень заманчиво, Андрей, но нет.
Еще с минуту он молчал, а потом резко остановился, развернув меня к себе.
– Погоди. Ты – девственница?!
Я быстро заткнула его рот ладошкой, воровато оглядываясь по сторонам, и зашипела:
– Обязательно так орать?
Теперь уже Островский смотрел на меня круглыми от шока глазами. Внезапно я очень остро ощутила под ладонью его губы и резко отдернула руку. Поморщившись от досады, пошла дальше. Почему он так удивился? Можно подумать, к пятому курсу я обросла толпой поклонников.