По завершении бюрократической процедуры наша кавалькада тронулась с площади. Свежеприобретённый живой товар вступил в дискуссию с ветераном-пограничником, владеющим, кажется, всеми наречиями южной степи. Из сумбурного диалога были чётко различимы лишь отдельные слова – аталык, бесленей, мурза, эмильдаш.
– Просит черкес брата его молочного из полона у простого человека выкупить. Сулит окуп богатый, молвит де из мурзинского рода, – сообщил мне результат общения бывалый рязанец.
– Да есть ли смысл в том деле? – поинтересовался я.
– Корысть завсегда найти можно, да коль правда татарчонок родовитым окажется, то окромя серебра и знание какое извлечь можно.
– Как же, ты говорил, за брата просит, он черкес, тот татарин, может, врёт всё?
– Вскую ли ему лжу творить? Зачем врать, коли очами всё увидим, он баит, тут недалече. Да черкес-то наш малой сам непростого чина, молвит, дескать, орк он.
– Кто?
– Уорк [62]!
– Это кто такие?
– Да уздени то, как у нас московские дворяне, панцырная дружина князей их. Они ж в горах каменных проживают.
– Кто в горах живет?
– Да орки, прямо ж сказываю.
Полный сюр, орки тут у них по горам бродят. А я точно в прошлое моего мира попал или это какая-нибудь параллельная реальность? Альтернатива выбора добавляла грусти, и мне было проще верить в дикие загибы этой реальности. С такими-то невесёлыми мыслями мы и отправились на указанный пленником двор, который находился в Занеглименье на Орбате. Находящаяся за Кремлем, сразу за мостом через реку улица была богатой, с двух и трехэтажными усадьбами. Нужное нам подворье помещалось в проулке и принадлежало явно не боярину.
На стук в ворота открыл хозяин, снаряжённый как для боя. Узнав цель визита, пригласил нас заезжать внутрь. Бакшеев начал торговаться, не слезая с коня, из его слов следовало, что нужен нам младший конюх, и так и быть возьмём, если есть лишний, но только незадорого.
– Простых татарчат я уже роздал, – сообщил озадаченный хозяин. – Остался токмо мурзин сын, но за него откуп богатый получу.
– Родовитого держишь? – слезая с коня, удивился рязанец. – Едва ли не ведаешь, что знатных государь велит на его Крымский двор вести, за его голову награду дадут?