Егор едва устоял на ногах, но годы тренировок не прошли даром – тело само восстановило равновесие. Он тут же сменил тактику, перейдя в низкую стойку. Ваня, почувствовав перемену в противнике, тоже изменил манеру боя. Теперь они кружили друг против друга, как два матёрых волка, выискивая слабое место.
Внезапно селянин поднырнул под плечо арестанта, пытаясь провести сложный приём с элементами греко-римской борьбы: подхват за поясницу с последующим броском. Но Иван оказался готов к такому развитию событий. Он мгновенно перешёл в защиту по канонам татарской борьбы көрәш, ухватившись за край рубахи Егора у пояса.
Наступил момент чистой силы: оба замерли, как изваяния, каждая мышца напряжена до предела. Толпа затихла, слышалось только шумное дыхание борцов да скрип песка под их босыми ногами. Пот заливал глаза, рубахи промокли насквозь, но никто не хотел уступать.
Пришлый первым нарушил равновесие: резко повёл корпусом вперёд, пытаясь сломать стойку Егора, а затем развернулся для бокового броска. Но Бугай недаром носил своё грозное прозвище – приняв упор на обе ноги, он не только устоял, но и сумел использовать силу Ивана против него самого.
Арестант первым нарушил равновесие, но не так, как ожидал Егор. Вместо привычного движения вперёд Иван вдруг крутанулся волчком и, поймав момент, когда Бугай чуть ослабил хват, провёл молниеносный бросок через бедро.
Коронный приём көрәш.
Егор взлетел в воздух! И, не успев сгруппироваться, с глухим стуком приложился затылком о твёрдую, как камень, землю.
Окружающая действительность вдруг расплылась осколками, голоса толпы слились в неясный гул, доносившийся словно сквозь толщу воды.
Мир на короткое мгновение померк, погрузившись в пугающую антрацитовую бездну…
Сердце пропустило удар. А затем забилось быстрее, в голове немного прояснилось, зрение вернулось, и тело за годы тренировок само перекатилось в сторону, уходя от возможного добивающего приёма. Несколько мгновений и Бугай уже снова на ногах, только в голове звон да перед глазами всё ещё плывут радужные круги.
– Эк приложило! – ахнули в толпе.
Но Егор лишь мотнул головой, прогоняя остатки мушек перед глазами, и снова занял борцовскую стойку, внимательно оглядывая окружающее пространство. Кто-то, будь он наблюдательнее, мог бы заметить глубокое удивление смешанное с непониманием, промелькнувшее в глазах силача.