Тогда-то он и решился поделиться с одной сослуживицей своей теорией трехмерного мышления. Ее звали Марта, ее подвижное лицо было обезображено незаурядным интеллектом, а губы часто кривила ироничная улыбка.
“Понимаешь, Марта, мне кажется, основное отличие человеческого мышления от, допустим, мышления животных или кибернетических алгоритмов: способность воспринимать каждый квант, ну или бит, или что там – зови как хочешь —каждую порцию входящей информации одновременно в трех измерениях:
– предмет(ы) (объект или субъект);
– действие/динамика/изменение/длительность;
– атрибут/отношение к действию и/или предмету.
И именно поэтому все языки в общем-то сводятся к средствам описания предметов, действий и атрибутов. Забудь про артикли и прочую мелочевку пока.
Хочешь пример? Хорошо. Представь себе льва, который нашел падаль. Он просто видит падаль, но не видит еду. Падаль испорчена, плохо пахнет. Он осознает, что это “яд” или же “не еда”, а может быть вообще не воспринимает эту информацию как полезную для себя (что-то валяется, интереса не представляет). Его восприятие не распадается на измерения. Эта мысль “плоская”. И остается в памяти именно так, либо вообще не остается. Возможно, он вообще не формирует при этом какого-то знания. Эту же падаль видит человек, такой, представь себе, бодренький кроманьонец. На вход он может получить в общем-то столько же данных, сколько перед этим лев. Даже, может и меньше. Обоняние у нас хуже, например. Но он моментально формирует в сознании бессловесную пока структуру “мясо, испортилось, [мне] жаль”. Такой вот объемный, трехмерный взгляд на ситуацию. Пирамидка. И взгляд этот, образ ситуации запоминается целиком как уникальный квант восприятия, в котором сплавлены вводные и отношение к ним этого конкретного человека. Формируется знание. Припоминаться этот момент будет именно так, в разрезе объекта, ситуативной динамики и отношения субъекта к происходящему. Это может дать толчок к творчеству или изобретению, принятию нестандартных решений в будущем. Например, тот же человек позднее пойдет в горы и увидит зеленую траву, вмерзшую в снег на склоне. Он сформирует образ, что-то вроде “трава, живет, странно”. Весной он вернется, и увидит, что трава оттаяла, но не ожила и сформирует “трава, не ожила, любопытно”. Все эти накопленные у него в голове кванты информации, сформированные знания взаимодействуют, хотя человек не всегда сознает это. Однажды, рано или поздно, он поймет, что трава сохраняла свой вид и часть свойств благодаря льду, он вспомнит и про испорченное мясо, и про то, что ему было жаль. Понимаешь, к чему я клоню? У животных, по всей видимости, нет подобных трехмерных образов, поэтому, хотя некоторые виды могут быть способны к абстрактному мышлению, оно у них достаточно прямолинейно. Обезьяна может продлить свою руку палкой, чтобы в моменте сбить висящий плод, но не может придумать секатор, припомнив, например, клешни краба, который ее укусил. Она сделает только один прямой вывод: не подходить к крабу. Человек запоминает не только и не столько факты, сколько свою реакцию на эти факты. Все это становится частью его знания. Иногда его восприятие вообще ошибочно, но ошибки могут приводить к удивительным ассоциациям. Это похоже на мутации в биологии, которые могут быть как вредными, так и полезными. Совокупность таких реакций может подтолкнуть его на какие-то неожиданные решения, изобретения. Компьютер “запоминает” и “сохраняет” только факты, вернее, в точности сохраняет то, что получает на вход, и не может “думать” иначе, как комбинируя эти абсолютно точные, но голые факты. Да, компьютер лишен риска ошибки интерпретации при условии высокого качества входящих данных, но он лишен и фантазии, которая, кстати, вполне может стать плодом ошибки восприятия. Моне, когда писал свои знаменитые “Кувшинки”, уже довольно скверно видел”.