Линзы очков скрывали внешний мир, перекрывая его своим фильтром, заливающим всё кругом в чуть красноватые тона, на свету уходящие в ярко-розовый. «Ну и мерзость… Куртки-куртки, ещё ботиночки свои расставили. С чем это? Ах, они стразы наклеили на носок! Фи, по-ш-ло! Пошлость, иначе не назову. Посмею заподозрить, что владелицей этих ‘чудесных’ ботиночек является какая-нибудь, ну… так называемая: Маша, Глаша, Даша… Как их ещё могут звать? И учатся они в каком-нибудь шестом классе! Ведётся общество на попсу… Ещё и радуются этим стразам на ботиночках своих! Нет вкуса, придётся признать – нет вкуса… И говорят они наверняка как-нибудь: «я пошла гулять, ма-ма!» Как это называется? А можно: «ой (взявшись за голову) я что-то устала, мне нужно проветриться, моя родная, я очень слаба. Я так слаба… Мне может помочь лишь… Мне ничего не поможет, лишь чашечка какао, но я так бедна…» – где у людей красота слога, на что Ричардсон писал? Они его даже и не читали…» – изо дня в день она опять приходит в школу, заново выходит из раздевалки, но мысли приходят каждый день новые: сегодня она разоблачила попсовую суть страз, вчера она обличила шапку с «Хэлоу Китти», носимую ученицей младших классов Машей, а позавчера, что было крайне находчиво с её стороны, она разбирала суть людей с именами наподобие ‘’Маша, ‘Глаша’, и прочих, называемых ею «ну…». Считала она, Евдокия в бежевом костюме из шляпки, пальто из экологически чистого материала, таких-же экологически чистых штанишек, цвета вам уже известного – бежевого, ботиночек на высокой подошве – прошу не гадать, я вам скажу так – цвета бежевого, и в больших солнцезащитных очках, скрывающих почти всё лицо, что имя должно говорить о человеке. Вот, что может говорить имя Маша? Евдокия находила, что от этих четырех букв смердит замшелостью, что-то на уровне болота, где застрял колобок, или что с ним случилось… Культура должна двигаться – к этой мысли пришла Евдокия в начале своего нового учебного года. Восьмой год обучения – это уже серьёзно! Теперь ей было необходимо входить в жизнь большую, выходить в свет! Себя она ощущала освещённой этим сиянием, потому, приняла решение переменить свою жизнь, добавив больше…
На голову посыпалось. Девочка выходила из раздевалки в тот момент, когда масса маленьких мальчиков закончила слет с лестницы и начала вваливаться в оббитое мягкими курточками помещение. Самые стремительные успели первыми влететь, чуть не сбив Евдокию с ног, менее же приспособленные либо остановились в ожидании, либо, не смирившись с поражением, со всей дури врезались в арку. Пласты краски повалились вниз, попутно захватывая кусочки вмешанной грунтовки. Зелёные глаза выкатились, налившись гневом. Желание ударить кого-нибудь из них нарастало, не ощущая придела, но попытки были бы тщетны: сколько по морю ни бей, воду не покалечишь. А впрочем, при чём вода, если кроме злобы и ненависти, накалившейся внутри и выраженной в глазах, ничего более не сообщало настроя. К насилию она относилась крайне положительно, особенно если оно направленно против этих карапузов, но высокие нравственные качества, выработанные за последние три месяца, более не позволяли даже смотреть на этот позор.