– Умереть?! Подождите, я правильно всё расслышала? Ба?! – В голосе Юли смешались испуг, недоумение и неверие. Её глаза расширились, лицо побледнело. Она не могла поверить в то, что только что услышала.
– Никто сегодня не умрёт. – Решительно произнесла бабушка, её голос был спокоен, но в нём чувствовалась такая уверенность, такая несокрушимая сила, что и Инга, и Юля невольно замерли. В этом спокойствии скрывалась могучая энергия, способная остановить наступающую бурю.
– Я не уйду одна. – В воздухе повисло ощущение надвигающейся бури, тяжёлой, напряжённой тишины. Каждая из трёх женщин понимала, что ситуация может измениться в любой момент, что решение должно быть принято сейчас же.
Бабушка уверенно отодвинула Юлю за свою спину, расставив ноги и руки широко, словно могучий защитник, готовый встать на защиту своей внучки. В её позе, в её взгляде чувствовалась сила, способная вдохновить доверие даже в самых отчаянных сердцах. Она заговорила на древнем языке, абсолютно чуждом и непонятном Юле. От этого незнакомого, чужеродного звучания полыхнула паника, охватив всё её существо. Страх пронизывал девушку до самых костей, словно сотни острых иголок, вонзающихся в тело.
Из-за плеча бабушки Юля всматривалась в Ингу. Тётя выглядела ещё более испуганной, чем Юля сама. Её глаза, обычно спокойные и уверенные, расширились от ужаса, словно обширные морские глади, отражающие бушующую бурю. Она оставалась неподвижной, как статуя из прочного мрамора, и в этот критический момент казалось, что время остановилось, застыв в напряжённой тишине.
И в самый последний момент, когда бабушка уже явно готовилась к действию, Инга не выдержала. Её голос, наполненный отчаянием и решимостью, раздался, подобный грому, разрывая напряжённую тишину:
– Хорошо, я уйду, но её силу слышно за километр! Её найдут – если не я, то кто-то другой. Братство не будет сидеть сложа руки, они быстро придут в движение. А если Тень её первой найдёт? Я даже боюсь представить, что будет. Её слова звучали как признание поражения, но в то же время и как предупреждение о будущих опасностях.
Каждое слово Инги было пропитано бескомпромиссной настойчивостью, каждое слово звучало как окончательный приговор, лишенный всякой надежды на милость. Воздух сгустился, наполнившись напряжением, ожиданием чего-то неизбежного. И вдруг, резко, словно щелчок выключателя, Инга щелкнула пальцами. В одно мгновение она словно растворилась в воздухе, оставив позади лишь лёгкий, словно дымка, туман, который также быстро стал невидимым, исчезнув без следа.