Что же касается состояния военной организации, то фон Клаузевиц, как мы и планировали, расширил штат Первой штурмовой бригады на тысячу человек и успешно обкатал пополнение на Родосе, а также набрал четыре батальона из балканских славян, включив их в состав Мариупольского драгунского полка, благополучно добравшегося до Константинополя с пленными австрийцами. Таким образом, с учетом рыцарей, пехоты и драгун сеньора Гильяно, силы Константинопольского гарнизона составляли уже около тринадцати тысяч штыков и сабель, а значит для операции на Кипре и действий в Палестине я мог спокойно, не рискуя безопасностью города, использовать не менее шести тысяч бойцов. Этого количества было вполне достаточно для претворения в жизнь моего плана.
***
Свою очередную, уже даже не помню какую по счету, резиденцию, я покинул двадцать первого января, однако в Кёнигсберге мы оказались только восемнадцатого февраля, то есть через три с половиной недели. С Балтики пришла оттепель с дождями, превратившая зимние дороги в грязные, илистые реки, и триста с копейками километров от Бреста стали сплошным мучением, учитывая наличие в составе конвоя гужевого транспорта. Хотя и просто верховая езда в такой ситуации оказалась удовольствием ниже среднего.
Тем приятней и теплее оказался прием, устроенный мне в бывшей столице Тевтонского ордена. Моя липовая родословная, восходящая к Курляндскому ландмейстерству ордена, делала меня в глазах пруссаков в доску своим, а «скандинавские указы» об уравнивании сословий, свободе предпринимательства и обязательном образовании для детей уже успели заслужить одобрение большинства населения и дали новый импульс развитию и так не бедного региона. Кёнигсберг ликовал!
Организовавший торжественные мероприятия бургомистр города Теодор Готлиб фон Гиппель оказался на удивление молод (на мой стереотипный взгляд) для человека, занимающего такую непростую, можно сказать – геморройную, должность. Но судя по его спокойным и уверенным действиям и общему уровню организации мероприятия, находился градоначальник явно на своём месте. Ещё больше он удивил, обратившись ко мне на чистейшем русском языке. Оказалось, что фон Гиппель достаточно продолжительное время прожил в Петербурге и отзывался о «русском» периоде в своей жизни исключительно в превосходных тонах. И вообще, Теодор оказался весьма приятным и располагающим к себе собеседником, обладающим отличным кругозором. Понятно, что я ещё продолжу к нему присматриваться покуда нахожусь здесь, но лучшего кандидата на должность моего наместника в Пруссии найти будет практически невозможно.