– Прости, это ведь шов от вскрытия?
Грубые белые черви шрама сбегали по коже от ключиц, сливались в середине груди и уходили вниз, к животу и дальше, скрываясь в поросли жестких рыжеватых волос. Эльдар придвинул к себе коробку с мазями, вынул одну из склянок и, запустив мизинец в ее зеленоватое содержимое, ответил:
– Да. Но эта история потерпит до завтра. Ты, надеюсь, не против?
Брезгливо морщась, он принялся втирать мазь в едва заметное пятно в области сердца. «Я сижу в одной комнате с оборотнем, который, похоже, еще и живой мертвец, – подумала Катя. – Для одного дня это слишком много». Ей хотелось отвести взгляд, но она не могла заставить себя не смотреть на уродливые следы, оставленные скальпелем патологоанатома. Это было странное, болезненное любопытство. Закончив растираться, Эльдар отправил коробку с мазями под кровать и произнес:
– Кать, ложись спать. Утро вечера мудренее.
Катя послушно юркнула под одеяло, надеясь… впрочем, в этот момент она и сама не знала, на что надеется. Хлопнув в ладоши, Эльдар погасил свет, и осенняя тьма, затопившая комнату, стала настолько глухой и непроглядной, что Катя на какой-то краткий миг испугалась, что ослепла. Едва слышно скрипнула кровать – Эльдар лег рядом, и Катя с долей определенного ехидства подумала о том, что наконец-то оказалась в одной постели с мужчиной, только сейчас это ее не радует, а внушает ужас.
– Не бойся, – добродушно откликнулся Эльдар, словно прочел ее мысли. – Не съем. Я сегодня сытый.
«Что ж, – подумала Катя, чувствуя, как внутренний озноб, который безжалостно терзал и грыз ее весь вечер, стихает, становясь чем-то неприятным, гложущим, но уже привычным, – хоть у кого-то из нас остались силы для черного юмора».
Проснувшись, Катя поначалу не поняла, где находится, и почему ее крошечный старый диванчик, на котором она спала с отрочества, превратился в огромную кровать, а плакаты с рок-звездами на стенах уступили место современным модульным картинам с вырвиглазными абстракциями. За окном серело сонное октябрьское утро – а может, и вечер, Катя не могла сказать точно. Первые блаженные секунды неведения растаяли, и Катя вспомнила все, что случилось вчера: и книгу, и Эльдара, и бисов – вспомнила, и грусть снова окутала ее подобно савану.
Поежившись, она натянула на плечи одеяло и свернулась клубочком. Что бы ни готовил ей новый день, пока она имеет право побыть в тишине и покое. Видит Бог, она это заслужила.