Тем более что мне надо бы приглядеться, кто из преподавателей дал сигнал убийце. Хотя, несомненно, возвращаться в интернат не хотелось абсолютно. На вырученные деньги можно ведь и своё жильё снять. Где-нибудь неподалёку от этого кафе. Чай не заказывать, а вот ватрушки – каждый день лопать. Сказка.
– Как ваша машина? – спросил я у неё. – После стрельбы-то?
– Это машина Приюта, и, слава Христу, она застрахована, – она снова нахмурилась. – Это утро… Я не верю, что это всё было на самом деле. Но ты вёл себя так уверенно. Ты ведь… Ты убил того человека! Глазом не моргнул!
Да, и ты это засняла, Лиза.
– Либо я его, либо он тебя, Елизавета, – пожал плечами я, забросив удочку на «ты». – Выбор небольшой.
Она никак не отреагировала. Ага. Это хорошо. «Ты» проглочено. Готовимся к следующему этапу.
– Но как ты сумел? Твой дар пробудился только вчера вечером. После пробуждения люди неделями с кровати не встают. И обучение. Как ты догадался что нужно делать?
– Талант? – предположил я.
Она улыбнулась, потёрла переносицу, а потом с долгим вздохом откинулась на спинку.
– А кто из учителей был ночью в интернате? – спросил я. Знаю, что некоторые из преподавателей (и Лиза была одной из таких) расквартировывались вместе со всеми в приюте, в закрытом крыле во дворе. Но большинство жили за пределами интерната. Когда наступал вечер – парковку напротив заросших стен тревожили звуки двигателей и автомобили медленно выруливали на шоссе. Подальше от брошенных детей, поближе к собственным. Для кого-то жизни безродных подопечных были всего лишь работой.
И их нельзя винить.
– Что? – встряхнула она головой, не понимая. – В каком смысле?
– Я думаю, Елизавета, что стрелок на дороге ждал именно меня. Знал как я выгляжу. Когда поеду. Сомневаюсь, что он жил в том кольце дубов все эти годы. Поэтому хочу понять, кто мог его… Направить.
– О Боже, – она прикрыла рот в изумлении. – Боже… И правда…
– Вам всё понравилось? – у столика появился официант.
– Ватрушки просто изумительные, – поспешил поделиться я. – А чай ваш говно.
– Простите?! – опешил официант.
– Артемьев! – возмутилась Елизавета. – Простите его, пожалуйста.
– Я говорю: дерьмовый чай, – повторил я. – Скорее всего старый. В следующий раз постарайся лучше.
Я положил на стол щедрые чаевые.
– Бонусом за ватрушки, – подмигнул я официанту. Тот с широкой улыбкой смёл добычу со стола и сказал: