У Розы черные волосы и небрежное каре до середины шеи, с пышной челкой. Темные глаза с серым металлическими отливом. Голубые тени, длинные ресницы и розовые, бликующие глянцем губы. Чуть ниже впадинки шеи – крест-бижутерия. Маленький-маленький, не больше полудюйма. Кожа бледная, как и у Долли, но телосложение более здоровое, оформленное, впрочем, не лишенное угловатостей. Под «оформленным», конечно же, Долли имеет в виду грудь второго с половиной размера (такую, на какую можно лечь затылком и вздремнуть) и выраженные бедра. С такими внешними данными Роза может Долли завезти в подворотню и скормить гоблину: настолько она выглядит привлекательной приманкой. Даже при желании Дилан не может найти в своей новой знакомой какого-то явного недостатка, кроме слегка криво поставленного и коротковатого правого клычка при улыбке или не совсем аккуратной стрижки, из-за которой текстура волос выглядит небрежно и чуть соломенно.
– Ты очень красивая, – говорит Долли уже на улице, – но тебе, наверно, часто это говорят.
– Не поверишь, я тебе тоже самое хотела сказать, – хищно улыбается Роза. – Так что один-один. Думаю, нам приятно услышать друг от друга даже такие надоевшие комплименты, хих…
– Почему ты подсела ко мне?
– Опять же – ты мне очень понравился внешне, у тебя типаж такой, яркий, а затем ты не оказался полным придурком. Нужно ли что-то еще от мужика?
– В принципе, мои впечатления о тебе такие же.
Роза смеется, поправляет сумочку и загадочно добавляет:
– Я свою дурость держу пока при себе.
– Надеюсь, под «дуростью» ты имеешь в виду «неутомимое либидо» или «одержимость музыкой из семидесятых», что-то такое относительно безобидное.
– Черт, я настолько очевидная? Всю как на ладони видишь.
Они немного прогуливаются по вечерним улицам полуживого маленького городка, и Роза говорит: «Хорошо, я не одержима музыкой семидесятых», – и смеется. Долли спрашивает: это ты к чему? Она отвечает:
– Это я про свою дурость.
Их спонтанно заносит в букинистический магазин, дорабатывающий свои последние минуты. Долли стоит среди узких коридоров книжных полок и пыльных, пропахших затхлостью и старостью фолиантов, листает современно-старые романы ужасов, написанные в период католико-сатанинского побесия, и классические издания прошлых лет, от пятидесятых двадцатого столетия до конца девятнадцатого. Роза скучает и больше наблюдает за Диланом в естественных условиях.