– Ужас какой.
– Позавчера им криво положили плитку в ванной. Пришлось оттирать вот это вот, чем ее скрепляют. Такой скандал был. Твои эпические битвы эльфов с гномами и рядом не стояли.
– И после этого они решили вообще за каждым стыком лично следить?!
– Ну, ты же рядом живешь. Андрей сказал, что с дачи они будут ехать часа два. А тут – всего десять минут пешком. И можно опять искать кривые стыки.
Кирилл подпер голову рукой и невидящим взглядом посмотрел куда-то в пол. Отпуск у него начинается с понедельника, сегодня четверг. Он ведь специально взял два дополнительных отгула, чтобы отдохнуть подольше. Но родители будут страдать с ремонтом еще недели две, не меньше.
И как теперь реанимировать свою музу, когда мама роняет тарелки в раковину?
Когда Кирилл написал свой первый роман, ему было семнадцать. Он прекрасно помнил, как в голову выстрелило идеей. Как он самоуверенно сел за клавиатуру и начал строить свою нелепую историю о тайной мафии, которая похищала человеческие жизни.
Первую неделю в голове висел туман эйфории, он чувствовал себя самым настоящим режиссером фильма. Пока шел в школу, надевал здоровенные наушники и слушал самые свои любимые песни, представляя их саундтреками к будущему фильму, который снимут по его шедевру. На переменах что-то торопливо записывал в тетради, когда приходило вдохновение. Целую неделю засыпал, представляя, как его персонажи разговаривают друг с другом.
И никому ни за что не рассказывал, что пишет самый настоящий роман. Иначе они спугнут волшебство, вдохновение его покинет, и работа застопорится.
Вдохновение смылось очень быстро. Через месяц идея книги про мистическую мафию и девушку, которая их обнаружила, казалась самой идиотской на свете. Кирилл тщетно переслушивал все песни, которые раньше давали второе дыхание. Под которые персонажи так реалистично проживали кинематографичные моменты своей жизни. Ничего. Идея как была идиотской, так и осталась.
Учился он чуть лучше, чем плохо. К экзаменам готовился как к виселице – совсем никак или иногда запоем наверстывал что-то за пару часов. Но идея дописать книгу не умерла. Каждый раз Кирилл притаскивал себя за волосы, чтобы продвинуть свой дырявый сюжет немного вперед. Если настроения совсем не было, он перечитывал, что уже написал. По пять раз исправлял тавтологии. Грузил кирпичи причастных оборотов почти на каждое существительное. Поглядывал на книгу Достоевского на полке. Вспоминал, что сквозь настоящую литературу нужно продираться, чтобы добраться до сути.