– Вот видите, милорд, – скулила где-то внизу Абигайль. – Никто в мире не может справиться с этой девчонкой.
Понемногу Элизабет начинала понимать ситуацию. Получалось, Беллингтон отчего-то сердит на её родственников, а причина тому – она сама. Ещё одна, неизвестно откуда свалившаяся, напасть. Что ж, Элизабет привыкла встречать неопрятности без боязни. Она таращилась из кокона своей шали на графа, покуда он приближался, гадая, чем же она могла насолить такому влиятельному вельможе, сама того не зная, более того, не разу не встретив его в этой жизни. Она уже хотела поинтересоваться об этом в открытую, но тут разглядела, наконец, черты благородного господина.
Ах, вот как! Её утренний гость.
Конечно, Бет признавала, что вела себя сумасбродно и несдержанно, но ведь и граф не мог похвастать безупречностью своих манер…. Если только «живая задница» – не изысканный великосветский комплимент.
Девушка выпрямилась и расправила плечи, шаль поехала с головы, открывая повисшие проволокой пряди и синие от холода губы.
– Что это с ней? – осведомился Беллингтон, оглядывая капель с замёрзших сосульками волос.
Абигайль залопотала быстро-быстро. Из её почти истеричных воплей было очевидно, что несносной девчонки (то есть Элизабет) уже к утру не будет на земле Беллингтона.
«Где же я буду, интересно знать?» – подумала Бет, но как-то лениво. На самом деле ей было совсем не интересно. По правде говоря, дом дяди не прельщал своими достоинствами, и новое место, куда бы не собиралась отправить её изобретательная Абигайль, не могло быть хуже прежнего.
Граф поморщился и повёл носом, как будто унюхал что-то несвежее.
– Поднимайтесь, – приказал он лавочникам. – Я не буду повышать арендую плату, при условии соблюдения вами только что данного обещания.
Элизабет презрительно кривила губы: тётя Аби подобострастно кланялась – как не похоже на её каждодневное высокомерие!
А Беллингтон вновь окинул взглядом существо, из-за которого разгорелся весь сыр-бор.
– Придётся вам оставить её здесь, – сказал он брезгливо. – Она вся замёрзла. Утром пришлёте за ней повозку.
Она! Ей!! Её!!! Как о бездушной вещи!
Элизабет сделала несколько шагов по белоснежному ворсу, оставляя грязные пятна. Она приближалась к графу.
– Вы не можете принудить меня, – сказала она дерзко хриплым, как у портового забулдыги, голосом. – Я не ваша раба, я даже не служу у вас.