Не являются ли они новыми звездами надежды, как для врачей, так и для больных людей? Почему мы не должны надеяться, когда новые средства лечения множатся в таком бесконечном избытке по сравнению с вновь открытыми болезнями? Действительно новыми болезнями? Что принципиальное новое, что можно лечить средствами, в покрытых налетом языках, кашле, высокой температуре и учащенном пульсе, боли, дискомфорте и остром отвращении к еде, которые можно встретить в палатах больных? Действительно ли существуют специфические средства для лечения этих болезненных состояний?
Метод питания, о котором пойдет речь на страницах этой книги, является настолько новым, настолько революционным, что его первое впечатление не преминуло вызвать все известные языку формы оппозиции. И все же его практичность настолько велика, что редко подвергается сомнению теми, кто честно проверяет его на практике. Не было обнаружено ни одного недостатка в его физиологии и он работал везде, где нашел пристанище.
Зарождение и развитие этого нового направления в культуре здоровья, похоже, требует профессиональной автобиографии, чтобы стало ясно, что это дело эволюции, а не случайности. Это не причуда, всего лишь на час.
Получив медицинское образование в Мичиганском университете и прослужив некоторое время врачом в госпитале морской пехоты США в Детройте, штат Мичиган, я перешел в один из крупных армейских госпиталей в Чаттануге, штат Теннесси, в начале кампании Шермана в Джорджии. Здесь я обнаружил палаты из восьмидесяти больных и раненых солдат, только что прибывших после битвы при Ресаке. (примечание переводчика: сражение при Ресаке, англ. The Battle of Resaca – одно из сражений американской гражданской войны). Моя профессиональная пригодность для выполнения столь серьезных и масштабных обязанностей была весьма сомнительной, и я ничуть не переоценивал ее.
Еще до того, как я начал изучать медицину, от меня не ускользнуло, что независимо от формы лечения, будь то лечение болезни дозами лекарств, слишком малыми для математической оценки, или лечение ранений от твердой дроби, или взрывов снарядов, процент выздоровления был примерно одинаковым.
Я вырос в большой семье в сельском доме, в нескольких километрах от врача, где все болезни, кроме самых тяжелых, лечились травяными чаями и это было характерно для всех других сельских домов. Учитывая все это, я начал изучать медицину с гораздо меньшей, чем в среднем, верой в полезность приема лекарств, и она не была увеличена моим профессором фармакологии (materia medica).