– Я хочу видеть их, – сказала я, стараясь говорить твёрдо, но голос всё равно дрогнул. – Сейчас. Немедленно. Где они?
Женщина-врач посмотрела на меня с бесконечной мягкостью, но в её взгляде не было согласия. Только осторожность. Только: «Сейчас не время». Только: «Вы не готовы».
– Мы пригласим их немного позже, – сказала она спокойно, профессионально спокойно. – Когда вы немного окрепнете.
От этой фразы меня пронзила дрожь ужаса.
– Позже? – воскликнула я, и голос сорвался на высокой ноте. – Позже?! Какое ещё позже?!
Как волна весенней реки, сорвавшейся с ледяных оков, паника хлынула и захлестнула меня с головой. Я не могла сдержать её, не могла остановить нарастающую истерику. Сердце колотилось так, что грудная клетка ходила ходуном.
– Вы хотите сказать… – голос поднимался всё выше, – вы серьёзно хотите сказать, что моя жизнь украдена?! – закричала я, вцепившись в простыню, как в спасательный круг. – Что я проснулась, и всё исчезло?! Пятнадцать лет жизни просто… просто нет?!
Я задыхалась. Воздух казался тяжёлым, густым, резким. Я пыталась вдохнуть полной грудью, но вместо воздуха из меня вырывались сдавленные звуки, похожие на рыдания загнанного зверя. Мои глаза метались по лицам врачей – я искала в них ответы, надежду, хоть что-то. Но находила только одно: жалость.
Жалость. Мягкую, профессиональную, но от этого не менее болезненную жалость.
– Я хочу объяснений! – закричала я, ощущая, как слова разлетаются по стенам палаты и возвращаются пустым эхом. – Что со мной произошло?! Как это возможно?! Где моя семья? Где моя жизнь?!
Сердце билось так бешено, будто пыталось вырваться из грудной клетки. Горячие слёзы катились по щекам, солёные, жгучие, но я уже ничего толком не чувствовала. Только боль. Только потерю. Только ужас от понимания, что всё, что составляло мою жизнь, исчезло.
– Где… где Вадим? – голос стал тише, более умоляющим. – Где мои дети?! Почему вы молчите?! Почему никто ничего не говорит?!
Врачи просто стояли и смотрели на меня. Осторожно. Участливо. Как на хрупкое стекло, которое готово рассыпаться от одного неосторожного слова.
Я опустила голову, больше не в силах смотреть на их жалостливые лица. Голова закружилась, и я поняла, что окончательно теряю контроль над собой. Всё, что было мной, всё, что я знала и любила, всё, что составляло основу моего существования – вдруг стало призрачным, ненастоящим. Или, что ещё страшнее, исчезло навсегда.