Первин попрощалась с отцом. Вспомнила свое обещание Каттингмастерам – поговорить со жрецом, написала короткое письмецо, положила в конверт, передала его Мустафе.
– На улицах опасно, но, может, кто-то согласится доставить это в Дунгервади? Супруги только что потеряли дочь и очень хотят, чтобы ее должным образом проводили в последний путь.
– Дочь?
Первин бросила на Мустафу грустный взгляд и произнесла имя, которое они обсуждали совсем недавно:
– Френи Каттингмастер.
– Девушка, которая приходила к вам в понедельник. Но как же так? – Морщины у глаз Мустафы стали глубже обычного.
– Я почти ничего не знаю, – прервала его Первин ради обоюдного блага. – Выясню все точнее после вскрытия. А пока нужно, чтобы за нее помолились.
Мустафа кивнул:
– Тут за углом работает Эрвард Фрамджи, а дом у него на Малабарском холме, рядом с кладбищем. Пойду узнаю, не возьмется ли он доставить. Если нет, отнесу сам.
Мустафа слишком настойчиво ее опекал, но как никто другой умел быстро и умело решать все проблемы. Первин поблагодарила его и пошла наверх, радуясь тому, что хотя бы одно дело, почитай, сделано.
Она зашла в изящную ванную комнату, отделанную зеленой плиткой, – пользовалась ею только она одна – и умылась, воспользовавшись двумя ведрами; прохладная вода и мыло прибавили ей бодрости. Вроде бы удалось смыть с кожи прикосновения тех негодяев, хотя и не забыть про их наглость. Эта травма и смерть Френи, в силу близости во времени, наложились друг на друга; какие-то подробности тонули в дымке, другие проступали с болезненной отчетливостью.
– Пора ехать, Первин-мемсагиб, – позвал Мустафа, когда Первин спустилась вниз, одетая в сари для приемов: фиолетовое, с блеском, из дорогой ткани пайтани[23], с золотыми пальмами на кайме.
Семейный шофер Арман открыл перед Первин дверь «Даймлера», но на лице его не показалось привычной улыбки. То ли он сам видел беспорядки в городе, то ли успел наслушаться от ее отца. Первин устроилась на заднем сиденье с портфелем, саквояжем и отцовским багажом. Мустафа – в руках у него была винтовка – сел впереди, рядом с Арманом. Посмотрел через плечо на Первин, вздохнул:
– Хотел бы я остаться с вами в отеле, помочь по мере сил. Но ваш отец считает, что за Мистри-хаусом необходим присмотр.
«Даймлер» катил по главным улицам города – зрителей на них не осталось. На тротуарах, точно каштаны после бури, валялись английские флажки.