–Дед, извини. Не хотел я… Не злись. Но реально не до этого. Давай не будем.
–Ну да. Ну да. Чо мы, не люди, что ли? Понимам.
Это была маленькая победа. Со временем старичок хотел выведать у студента всё до мелочей. И кстати упомянутая покойница Васильна здесь сыграла не последнюю роль. Хотя если бы она и узнала, что объявлена покойницей для сомнительных дедовых планов, то уж откостерила бы своего благоверного. Как пить дать.
А между тем доморощенный психолог после двухминутного перерыва продолжал марафон новостей. Несколько решительных вздохов, причмокивания языком и губами, кивки, качание головой, почёсывание лба. Наконец, старик начал:
–Не знаю как ты, но я точно ведаю, что кажный человек в своёй жизни в какой-никакой переделке, а побывал. Ток переделка переделке розь. Кто под машиной кувыркался, кто с ероплана без прашюта шлёпнулся. И то живы. А быват, что о булавку уколешься – и вечный покой.
Это он, полиглот в галошах, про отца Маяковского ввернул. Что дальше?
–Вот оно что. – серьёзно продолжал старичок без имени. –У нас в Тростянке (Я живу там. Рядом с Балашовом село такое небольшое. Там ещё речка течёт, тоже Тростянка. У нас даже памятник Ленину сохранился…)
Андрей значительно кивнул: описание достопримечательностей обещало затянуться.
–А, знашь? Молодец! Откель? Ну ладно. Вот. Был у нас хермер. Такой, крепкий мужик. А у этого мужика была баба, знач. Ну, евойная жена. Ещё сын приёмный, двенадцать годков (У них своих не было поначалу. Даже с деньгами ничего сделать нельзя было. Бабу всё по врачам возили. Даже за границей была. В Белоруси, что ли. Ну, всё без толку. Вот они и решились. Паренька хорошенького из Балашова привезли. Семи годков. О-о-о! Книжки читал запоем. Из-за того и глаза сбедил). Во-о-от. А лет через пяток баба-то и своим разродилась. Как там по науке называется – не помню. Да и срамно мне про то толковать. Что зевашь? Скучно? Погодь, дальше будет веселей.
Андрей безразлично посмотрел на деда. Быстрее, что ли заканчивал бы свою Сантабарбару. Дед только подмигнул, и только видно было, как тяжело ему было начать это «самое весёлое». Он как бы даже и не знал, с чего начать эту давно заученную историю.
– Во-о-от. Что теперь надо? Живи да радуйся. Ванька (хермер это), знач, в поле деньгу зашибат. Ксюха, баба, с двумя детьми дома. Не ждали, а вот и горе. Оно не спрашиват, коды прийтить. О-ох.