Доминик пришел со своей бессменной подругой — Натали. Несколько лет назад высокая, худая блондинка была моделью Шейна. И, конечно же, побывала в его постели. Хотя, честно говоря, он этого совсем не помнил. Момент бесследно выпал из биографии фотографа. Несмотря на то, что сам Доминик по этому поводу очень парился, Шейн не то, что не знал какова его женщина в постели, он даже не помнил ее голой, настолько это было незначительным событием.
Еще один звонок. Сердце забилось в груди, как бешеный зверек по клетке. Пришли. Марта подала ему коробку, улыбаясь и глядя на Хьюберта. Первые несколько секунд Шейн даже не поверил в то, что именно он держал в руках. Она принесла ему пиццу? Серьезно? Гребаную пиццу? Кому как не Марте знать, что из-за обилия ингредиентов и теста, в которое неизвестно что положили, пиццу очень тяжело посчитать на количество углеводов.
Раньше, до встречи с Хьюбертом, Марта приносила десерт с желе и лесными ягодами. Пирог, в котором углеводов даже меньше, чем в хлебе, за счет чего Шейн мог съесть довольно внушительный кусок сладкого. Она всегда вручала его с нежной улыбкой, понимая, кого это быть не таким как все. А сегодня она принесла ему пиццу.
В ту секунду, что-то сломалось между ними. Что-то сломалось у Шейна внутри, выгорело в самой середине его грудной клетки.
Сидя за столом, положив руку на спинку стула Эммы, он разглядывал Хьюберта, пытаясь понять, что в нем такого. Марта дышала рядом с ним через раз. Эмма несла какую-то чушь, вспоминая детские клички, спутник Марты внимательно слушал.
Шейн перевел взгляд на Марту, благо она сидела прямо напротив него. Малиновое платье из шелка эротично облегало фигуру. Внимание привлекали распущенные ярко-рыжие пряди, уложенные в крупные локоны. Пухлые губы, покрытые яркой, блестящей помадой в цвет наряда, заставляли взгляд снова и снова возвращаться к ее рту. Огромные зеленые глаза, подведенные темным карандашом и окаймленные длинными пушистыми ресницами. Шейн видел Марту разной: после сна, во время болезни, не накрашенную, веселую, добрую, смешную, не выспавшуюся, опухшую, даже с укусом пчелы под глазом. Но вот такой: горячей, провокационной, сексуальной и свободной в своих желаниях,— впервые.
Колючий ком застрял в горле. Он не успел спрятать свое восхищение, и Марта подняла глаза. Тонкая лямочка сползла с плеча, волосы казались настолько густыми, что в них хотелось зарыться руками. Она взглянула на него всего один раз, когда Хьюберт отвернулся, внимательно, исподлобья. Как будто прочла его мысли. Ему так хотелось коснуться этих рыжих прядей. Нет, не правда. Шейн хотел намотать ее волосы на кулак, так, чтобы она вскрикнула, откинув голову назад, хватая воздух, облизывая малиновые губы, не в силах закрыть свой красивый рот.