Потом воин прилег на прохладную еще землю, и уж было задремал, как вдруг услышал возле себя неторопливый разговор. И мигом разговор тот дрему спугнул.
– Как мух он своих братьев давит, – неторопливо рассказывал здоровенный рыжий мужик с утиным носом своему внимательному собеседнику. – Боится, собака, что отнимут у него стол княжеский. Как же так-то?
– А чего ему бояться? – переспрашивал плешивый товарищ рыжего говоруна. – Он же – старший сын княжеский. И кому, как ни ему князем великим быть. Старший сын всегда за отцом, ведь…
– А вот и нет, – оскалил крепкие зубы здоровяк. – Князь-то Владимир не отец ему был.
– Да ты что?!
– Точно. Мать-то Святополка, Рогнеду князь Владимир уже беременной у брата своего, у Ярополка отбил. Тяжелой она была, когда Владимир её познал. Это теперь всякому известно…
– Да, ну?
– Вот тебе и – «ну»… Не великого князя Святополк сын, а потому права на киевский стол никакого не имеет, стало быть. Самозванец. Вот он потому злодейства всяческие против законных наследников и творит. Сперва князя Бориса убил, теперь вот Глеба… Подлый человек… Любому, кто против него слово скажет, кишки выпустит. Взбесившийся волк – против него сущий кутенок
– Врешь! – не смог сдержать себя против мерзкой клеветы Хельг.
Он резко выпрямился и мгновенно ударил себя правой ладонью по левому бедру, по тому месту, где всегда у витязя меч острый в ножнах висел. Но сегодня меча на месте не было, не велел князь меча брать с собой, приказал ножом острым ограничиться. Нож был спрятан в сапоге богатыря. Да только, что можно сделать ножом десятку крупных бородатых мужчин с пиками и с кистенями в руках. Хельг даже заметить не успел, откуда они появились, будто из-под земли выросли, и намеренья их дружескими никак нельзя было назвать… Никак… Настрой противников, окружавших Хельга, был воинственно-зловещим. И витязь скоро заметил, что один из бородачей явно готовился пустить в дело боевое копьё. Рука у мужика мускулистая, будто витой корень березы и жилистая. Такая рука промаха редко знает. Отважный Хельг решил принять смерть, как подобает воину: без крика, без просьб о пощаде и с прямым взглядом на противника… Вот только жить хотелось очень… Из-за верхушек деревьев вылезало солнце…
– Последний раз тебя вижу, светило, – вздохнул Хельг и …, и, почуяв резкий рывок за рукав, полетел с берега в прибрежную грязь…