В какой момент предохранитель Алекса сорвался и посыпались пули? Да черт его знает.
Но мне известно лишь одно: в насилии виноват насильник. Нажимая пять раз на боковую кнопку телефона, чтобы послать сигнал SOS, я впервые произношу вслух громким шепотом:
– Всем привет. Меня зовут Валери, и я жертва домашнего насилия.
Я сжимаю телефон и мысленно прокручиваю тысячу и один способ, как не прикончить (или все же прикончить) своего брата. Саймон – мое проклятие, с которым мы по какому-то безумному стечению обстоятельств оказались бок о бок в утробе матери.
Мой друг Нейт сидит напротив и злорадствует, подтверждая это своей придурковатой ухмылкой, пока я пытаюсь донести до мудака на другом конце провода, что мне абсолютно плевать, если он первый поздравил родителей с сорокалетней годовщиной. Как они вообще смогли проделать этот марш-бросок? Они живут вместе дольше, чем прожили в одиночестве.
– Саймон, я уверен, что мама вручит тебе медаль с алмазной крошкой за твое поздравление. Это все, что ты хотел сказать? Нам почти по двадцать пять лет, и я не собираюсь мериться с тобой членом, – без энтузиазма бормочу я.
– Конечно, не собираешься, ведь все знают, что мой больше. – Он смеется, а Нейт выплевывает воду прямо мне в лицо, за что ловит подзатыльник. Дружеская солидарность? Он с этим незнаком. – И все мы знаем, что Саманта с этим тоже согласна.
Ублюдок. Если бы я мог, то на законодательном уровне запретил бы имена на букву «с» и засудил бы всех родителей, решивших назвать так своих детей.
Нейт хватает меня за руку и начинает вытирать ею капли воды на столе. Я пытаюсь вырваться, но он наваливается сверху, силой прижимая меня к столу. Если бы сейчас кто-то вошел в кабинет Леви, эта поза показалась бы ему довольно компрометирующей.
– Так уж вышло, что ты хоть и появился на свет первым, но во всем остальном… – Он делает драматическую паузу, достойную «Оскара», после чего со вздохом продолжает: – Думаю, тут и так все ясно, брат.
Брат. Какой-нибудь случайный житель Антарктиды является мне братом намного больше, чем он.
Нейт продолжает вытирать мною стол, и наконец-то мне удается ударить его в живот. Мы оба запыхались и раскраснелись, а еще нам всегда словно по десять лет.
– Напомнить тебе, кто трахнул Саманту первым? – не сдерживаюсь я и все-таки продолжаю сражение подростков пубертатного периода.