Оспанов помог залезть командиру на дерево, потом вместе с Виктором устроился в шалаше. Немного согревшись, они мгновенно заснули крепким сном.
А капитан Шубин наверху принялся вести наблюдение. Дрожащей от холода левой рукой он вцепился в ветку, а правой прижал к глазам окуляры бинокля.
На леденящем ветру разведчик уже через десять минут окоченел. Он старался не шевелиться, чтобы не растерять последние запасы тепла под одеждой. Колючие вихри кружились вокруг него и, будто надоедливый хулиган, рвали за волосы, лезли стылыми пальцами под ватник и гимнастерку.
Шубину пришлось сцепить зубы, собрать всю свою волю, чтобы сосредоточиться на том, что он видел в окуляры бинокля.
А там по дороге, идущей через Умань, ползли черные грузовики с брезентовыми тентами. После танков через деревню шла пехота, спешили связисты с огромными катушками. Металл бинокля леденил пальцы, обода, казалось, обжигают глазницы, и все же Глеб терпеливо переносил мучительные минуты, которые так медленно слипались в долгие часы.
После обеда они снова поменялись с Оспановым местами. Глеб рухнул на еловые лапы, прижался к напарнику и будто провалился в черную яму. Сквозь пелену забытья он чувствовал, как содрогается крупной дрожью, потом, наконец, немного согрелся от лежащего рядом Волченко.
Он проснулся от того, что ему сделалось непривычно тепло – с обеих сторон к нему жались продрогшие разведчики.
– Оспанов, ты почему здесь? – Шубин вскинулся со своего места.
Сонный Алтын с трудом приоткрыл глаза:
– Так темно уже, товарищ капитан. Ничего не видно.
– А колонна прошла? Еще что было? После пехоты немцы идут через населенный пункт?
– Нет, товарищ капитан. Я, когда вас сменил, полез наверх. Там последний обоз прошел, в телегах везли боеприпасы. А потом все, больше никого не было. И охрана тоже ушла с дороги в Умань, пусто. Я вас звал, звал, не дозвался, кричать побоялся. И сидел до темноты на дереве, наблюдал. Так примерз, что вот упал и уснул. Простите уж, товарищ капитан. Сам не понял, как такое случилось. Совсем от холода башка перестала работать.
– Ты все правильно сделал. Это ты меня прости, что тебя не услышал. Ладно, передохнуть надо было. Совсем уже без сил, а нам еще шагать больше двадцати километров.
– Витя, Витя, вставай. – Алтын принялся трясти товарища за плечо. Но Волченко лишь застонал в ответ.