– Мурат, у меня камень с души упал, когда сообщили, что все они живы остались. Но как можно было до такого додуматься!? Они там в хлам все бухие. Просто в умат. Как не подохли от передоза − неясно.
– Думаешь, уже наркота? – Алеев снова уточняет спокойно.
Выдержка бесподобная, второго такого не найти.
– Сплюнь. Я не знаю, ничему уже не удивляюсь. Попросил взять анализы сразу на всё.
Мурат Азатович кивает.
– Так правильно.
Роман Николаевич откидывается в кресле и ослабляет ворот рубашки. Руки дрожат. Не выдерживает и рвёт прямо с пуговицами.
– Ром, ты ещё удивляешься, что он буйный? Есть в кого, – Алеев по-доброму смеётся над другом.
– Мурат, тебе легко говорить. Когда Саяра доставляла тебе неприятности? Я подскажу. Никогда, – последнее слово говорит медленно, по слогам. – Чудо, а не ребёнок.
Алеев явно доволен. Дочка – его гордость, все это знают.
– Спасибо, друг. Она в своё время мне тоже нервы пощекотала, – бросает прищуренный взгляд на меня. – Правда, Дим?
С улыбкой киваю.
– Слишком бойкая и порой несговорчивая.
– Что есть, того не отнять. Надо отдать должное, с возрастом она изменилась, – уверен, обыватели даже не знают, что Мурат Алеев может говорить настолько мягко, почти трепетно. А это Саяра ещё за тысячи километров. Увидит дочку – и вовсе растает. – Но, Рома, ты прав, на десятки миллионов тачки они, – снова на меня смотрит, – не били.
Истина. Нам с Саярой есть что вспомнить.
– У нас таких не было, – вставляю свои пять копеек, не отрываясь от монитора.
– Она никогда не просила. Сами знаете, что сделала с подарком на восемнадцатилетние, – качает головой, словно до сих пор поверить не может. Десять лет прошло.
– Я думал его в реабилитационный центр прикрыть, а может, просто стоит разрешить Саяре по возвращении его повоспитывать немного? – предлагает Нагорный версии одну за другой.
– Она за такое спасибо не скажет, – смеётся Алеев. – Фыркнет и снова уедет. Так не пойдет, я слишком скучал по дочке. Ты с ним говорил?
– Говорил. И я говорил. И Рита. И даже Валера.
– Младший брат? Вот ты даёшь, там кровь молодая кипит в венах, а его, как котенка, младший брат тычет в грехи.
– А что остается, Мурат? Валерий младше на три года, а в развитии пропасть, не в пользу Руслана.
– Не наговаривай, – Мурат поднимает ладонь вверх. – Он очень смышлёный. Просто ему неинтересно, нет стимула, цели нет.