Вдруг что-то громко лязгнуло, совсем близко. Перед глазами мелькнул клинок того самого неловкого соседа, в опасной близости от груди Этьена. Эй, у него шпага без колпачка! Послышался треск раздираемой ткани, в ту же секунду шёлковая манжета на правом рукаве порвалась, запонка с жёлтым топазом – подарок отца – повисла на белой нитке и с оглушительным стуком упала вниз. Маркиз бросил по сторонам яростные взгляды. Где этот увалень?! Но человека в лиловой маске видно не было…
Музыка смолкла, танец прекратился. Запонка куда-то откатилась. Все уставились на Этьена. Он кожей чувствовал неприязнь Николаса Картье и раздражение Белла, недоумение Жака де Руше и насмешливые взгляды женщин.
– Извините, – сконфуженно пробормотал он и побежал, пригибаясь, за катящимся украшением. – Извините!
– Какое неловкое положение… да, грандиозный скандал… да ещё и в доме герцога Белла… – летело ему в спину. – Настоящий пердимонокль!
Этьен бежал по коридорам особняка, пересекал анфилады причудливых комнат (в одной стояли рыцарские доспехи, в другой стены были завешаны географическими картами), а щёки его пылали. Ну и позор! Теперь все подумают, что Делакруа настолько нищие, что шьют одежду гнилыми нитками, которые потом рвутся! Пойдут слухи… Нет, он решительно убьёт того, кто срезал запонку. Вызовет на дуэль и убьёт. Ну, или добьётся денежной компенсации. Потому что это, чёрт побери, несмешная шутка!
Запонка стукнулась о стенку и наконец остановилась. Тяжело дыша, Этьен наклонился, чтобы поднять её, да так и застыл.
Сквозь щель под дверью он увидел две пары ног. Странно. Этьен находился на таком этаже, куда явно не заходят слуги, значит, ноги принадлежат дворянам – хозяевам или гостям. Почему они не празднуют со всеми?
– Негодный мальчишка! – за дверью раздался грудной женский голос, за ним сухой треск пощёчины. Неужели… Грациелла Фонтен-Белл?
– Но мама!
– Зачем тебе понадобились эти бумажки? – вздохнула маркиза и требовательно постучала каблуком. Этьен даже как будто увидел, как она закатывает глаза.
Молчание.
– Ты продаёшь сведения Маджиде? Скажи, я – а вот тут она, наверное, горько усмехнулась, – не буду ругаться.
– Нет.
– Тогда для чего? – лакированные туфли процокали до ножек кресла. Оно скрипнуло – маркиза села.
– Для дела, можешь не сомневаться.